— Люси Пеннант.

— Я слышу тебя! Я слышу тебя! Но не вижу. Где ты?

— Люси Пеннант.

— Люси! Люси!

— Люси Пеннант!

На полу, на том самом месте, куда она упала, лежала пуговица. Обычная глиняная пуговица.

— Люси, моя Люси Пеннант! Я заберу тебя!

— Ко мне! — велел дедушка.

Она взлетела в воздух, словно я подбросил ее, как монетку. Вот только я этого не делал. Пуговица оказалась в огромных руках дедушки.

— Пожалуйста, пожалуйста, отдай ее мне! — кричал я.

— Это, Клод, причина наших недавних несчастий, из-за нее Свалка так разбушевалась. Эта пуговица, эта чужачка НеАйрмонгер виновна. Предметы были больны еще до ее прибытия, но она окончательно вывела все из равновесия, распространила болезнь и так взволновала эту чашку, что, приняв форму предмета, чашка собрала все эти вещи. Поэтому пуговица вернется на Свалку, в самое ее сердце, где навсегда безвозвратно затеряется. Пусть она по-настоящему страдает. Ты здесь, Муркус? Безупречен, как всегда. Истинный Айрмонгер!

Я увидел Муркуса. Он был в синяках, его одежда была измята, но медаль сияла.

— Здесь, сэр, здесь, дедушка.

— Возьми эту вещь, эту пуговицу, и беги на Свалку так быстро, как только можешь.

— Туда, сэр?

— Она уже успокоилась. Буря прошла. Поэтому скорее беги туда и швырни ее так далеко, как только сможешь. Потеряй ее.

— Дедушка, нет! — закричал я. — Муркус, стой! Дедушка, пожалуйста!

— Ты, Клод. Стой на месте.