— Где Кайлеб?

— Он остался в вихре, — печально ответил я.

Когда маг уходил под прикрытием урагана, мы договорились, что никому кроме Люксена, который и так докопался бы до истины, знать о том, что маг здоров и счастлив, не стоит.

****

— Тёма, мы сделали это, — снова повторил, сияющий маг.

— Ага, — отозвался я. — Знаешь, мне пришло в голову, что пророчество не лгало.

— То есть? — не понял, маг, совершенно не желающий шевелить мозгами.

— Кто такой Избранный? Это сверх, способный вынести колоссальные потоки тайного знания и опасен как для темных, так и для светлых — так нам говорит пророчество, — затем я указал на вихрь, послушный Косте и тела одних из самых могущественных сверхов от светлого и темного лагерей. И предложил самому сделать выводы.

— А и пусть так. Брехня, конечно. Кстати, Избранным можешь оказаться и ты. Обычный сверх, ну никак не смог бы пройти сквозь такую бурю, даже Люксен с трудом ее преодолел.

Затем он, довольный тем, что снова смог меня поставить в тупик, хлопнул по плечу:

— Береги себя. Жить можешь на моей квартире. И вот тебе подарок. Я не знал, согласишься ли ты снова стать человеком или нет, но сделал его для тебя. Видишь, пригодился — Костя достал из-за пазухи амулет и одел мне на шею. Я приподнял его и с интересом скосил глаза. Серебряный кулон — круг в который заключен рогатый лев, по его позвоночнику топорщились шипы, задние лапы оканчивались копытами, а хвост скалился змеиной пастью.

— Что это? — с удивлением спросил я.

— Это то, что тебе лучше никогда не снимать. Очень нужная вещь. Не теряй бдительности, брат, и до встречи.

— Ты тоже, — сказал я, пытаясь понять, какой же прок от амулета. А то напустил туману и так ничего и не сказал.

****

Я осмотрелся. Кладбище выглядело так, словно по нему прошлись бульдозеры. Надгробий и оградок почти не осталось. И только скорбящие о потерянных друзьях и наставниках сверхи сидели на земле, держа в руках бездыханные тела. Их сгорбленные спины издали напоминали те самые надгробные плиты. Мы брели сквозь разруху и чужую боль утраты.

Но уже начинался новый день. Первые его лучи вскрывали неприглядность поля боя, но они же дарили надежду. И пока мы живы, жива и надежда. И неважно сколько раз, мы сдавались навсегда. Главное, что каждый раз мы снова тянулись за своей звездой.

Эпилог

Эпилог

Я рассеянно смотрел на перрон через окно вокзала и вертел пальцами кулон на цепочке. Трель телефонного звонка заставила меня вздрогнуть.