Я закончил чтение и воззрился на портрет Христа, словно испрашивая его, так ли все было на самом деле? Мне почудилось, что на мой немой вопрос он ответил легким кивком головы, и даже волосы на его голове всколыхнулись, словно от дуновения ветра. Сказать, что я был поражен каким-то откровением, было нельзя, ведь я не был докой в этом вопросе, не был даже простым верующим, мало-мальски знакомый с догматами Церкви. И все-таки это Евангелие как-то взволновало меня, заставило сердце сочувствовать Вечному Жиду, неоправданно опущенному обществом и Историей.
Вложив рукопись в тубус, я вышел наружу.
Огляделся. Баал-берита все так же сидел на корточках перед Иудой и о чем-то тихо с ним разговаривал. Завидев меня, он поднялся и приблизился ко мне – от него пахло дымом. Иуда же, даже не обернулся в мою сторону.
– Ну что, все посмотрел, почитал? – спросил писарь Ада.
– Да. Мне вот что интересно: а на земле это Иудино Евангелие сохранилось где-нибудь?
– Да, сохранился список с него, в единственном экземпляре. Он хранится у Центуриона Центурии Зеро, помнишь, я тебе говорил о нем?
– Помню. Послушайте, а почему бы этому Центуриону не предать это Евангелие гласности – ну, там, опубликовать где-нибудь?
– А зачем, Коля? Это уже никому не надо, все устаканилось, и Церкви не нужны возмущения, как, впрочем, и нам. Всему свое время, и это время придет с Концом Мира.
– И что, никто, кроме Центуриона не знает об этом Евангелии?
– На Земле – никто, кроме, конечно, самого Центуриона. Это Евангелие – великая тайна Бога. Если хотя бы один человек прочтет эту рукопись – тогда это будет лишь возможная тайна, а когда ее будут знать трое, то это будет уже никакая не тайна.
– Так, получается, теперь эта рукопись стала полутайной, ведь я ее прочел! – воскликнул я, пораженный собственными словами.
Баал-берита снисходительно похлопал меня по плечу:
– Ты, Коля, через пять минут – наш, ты станешь слугой Великого Повелителя, и тебе откроются и не такие тайны, но которые ты и сам никому не захочешь открыть. Как ты можешь равнять себя с простыми смертными? Ты избранный! И не абы кем, а Великим Повелителем Мира, самим Адом. Гордись, мой мальчик! – пафосно произнес писарь Ада, воздев глаза к небу. Потом как-то замялся и, помолчав некоторое время, добавил: – Есть, правда, еще фотокопия с подлинника, но ее нельзя считать документом без самого подлинника…