— Скорее уж наоборот. Ну так что, не видели и такого? — И следователь принялся осторожно шарить по карманам. — У меня, вот, и фотокарточка есть.

— Да говорю же, что не видели мы никого! — вышел из себя Сева. — Ни «тачку» эту, ни бультерьера вашего! И никакого Смирнова с дочкой мы тоже не знаем!

Григорий Викторович вздрогнул, медленно вынул ладони из карманов плаща.

— А почему, собственно, бультерьер?

— Чего? — Сева напрягся.

— С чего вы, молодой человек, взяли, что порода пёсика — именно бультерьер?

— Вы же сами сказали…

— Нет. Я ничего такого не говорил, — Григорий Викторович лукаво улыбнулся. — Я только сказал, что пёсик новомодненький, а всё остальное уж вы сами додумали. Значит, пёсик всё же есть, — и Григорий Викторович проникновенно глянул на Олега. — А, молодой человек?

Мальчик мотнул головой.

— Нет у них никого. Да и не было.

— Ты в этом уверен?

Олег кивнул.

— Но вы всё равно должны помочь!

Григорий Викторович непроизвольно подался вперёд.

— Чем? Что-то случилось?

— Случилось. Этой Смирновой угрожает опасность!

— Да чего вы его слушаете, он же не в себе! — воскликнула Женя и повертела пальчиком у виска. — Она отказала ему, вот, наш мачо и распсиховался.

Олег не обратил внимания на обвинения в свой адрес и прохрипел сквозь стиснутые зубы:

— Просто никому нет дела до происходящего. Всем наплевать — всех заботит лишь собственная безопасность. Никчёмная жизнь, под гнётом безразличия и полнейшей невосприимчивости к ближнему окружению — я даже не говорю про всех остальных, — мальчик сглотнул. — Учителям и тем всё равно. А Солнце, как светило, так и светит, словно и на небесах не осталось хотя бы сочувствующих.

— Парень, ты про что-то конкретное?