– Бросьте вы: мы одни. Никто не услышит. Что означает то, что ребенок мертв? В чем смысл того, что миссис Крафт исцелена? Почему ваш хозяин выбрал меня, а не Селесту Темпл?

– Все это меня не интересует.

– Кого-то можно спасти. Вы можете выбрать.

– И последовать вашему примеру «государства из одного человека»? Тщеславие и суета.

Эта смесь обреченности и долга у Фойзона сводила Чаня с ума почти так же, как чертов доктор… Доктор Свенсон. Кардинал протянул руку:

– Дайте мне послание из конюшни!

Фойзон вынул бумагу из кармана плаща, и Чань выхватил ее. Черный палач был набросан энергичными скупыми штрихами, как картинки на картах Таро. Это был примитивный рисунок, но исполненный символической силы – топор в его руках, ларец у ног…

– Объясните, – потребовал Фойзон.

– Тщеславие. Химическая свадьба. – Чань постучал пальцем по чернильной полосе на голове у палача. – Палач надевает маску, чтобы убить: это приказ Бронку прикончить нас.

– Мы знаем.

– Да, но посмотрите на сам рисунок, вырванный из старинной книги.

– Ну так что? Друз Шофиль перенял эзотерические привычки своего дяди…

– Вы знаете подробности химической свадьбы?

– А мне следует? Мои обязанности не…

Чань оборвал его.

– Именно. Вы знаете, что она существует, но исключительно благодаря интересу к ней вашего хозяина. – Чань поднял вверх лист бумаги. – Шофиль ничем не отличается. Ему знакома эта тема, и он пытается собрать информацию из книг. Но сам граф д’Орканц отказался от книг, чтобы создавать собственные версии, вы понимаете? Шофиль не мог знать представлений графа о химической свадьбе, потому что не мог увидеть картину.

Фойзон, помолчав, спросил:

– А вы видели?

– Мы все видели: Свенсон, Селеста Темпл и я. Воспоминания о картине до того, как она сгорела, сохранены в синем стекле.

Впереди на дороге раздался свист одного из людей Фойзона. Не сводя глаз с Чаня, Фойзон поднял ладонь, чтобы тот подождал.