Южный Ветер залаял хрипло и оглушительно и, вскочив на ноги, забил пудовыми копытами.

Меня закружил калейдоскоп видений. Мы с братом неслись куда-то верхом на рыжем исчадье в вихрях поднятой им пыли. Спиной я чувствовала горячую близость Рина, но оглянуться и посмотреть на него не могла: все мышцы словно парализовало. Кроме глазных. Я очень ясно видела, как под копытами размером с колокола гибнут вовсе не болезни, а больные: люди на последних стадиях рака или СПИДа, паралитики, прокаженные… Песья же голова очищала мир от бомжей, беспризорников и профессиональных нищих, разрывая их с утробным рычанием и заглатывая отдельные кровоточащие куски.

— Это же не избавление, а убийства! Что ты творишь?! — кричала я брату в ужасе и экстазе бешеной скачки.

— Это начало, сестренка, а вначале всегда разрушение и ужас! Нужно вырвать все сорняки, чтобы потом, на удобренной и чистой земле насадить сад, — громко шептал он мне в ухо, и его слова раскаленными щупальцами терзали мозг.

— Сад?! Сад на крови?.. Опомнись!!!

Обеими руками я изо всех сил цеплялась за рыжую шерсть на холке. Стоит не удержаться — и слетишь под копыта, темные от крови, с налипшими клоками волос. Не раздавят, так растерзают клыки, приняв за убогую…

Закончилось все резко — словно вырубили динамик с орущим хард-роком. Мы оказалась в том же тронном зале. Рыжее исчадье исчезло, а голос Рина вновь обрел королевскую торжественность и протяжность.

— Восточный Ветер! Сын мой, раб мой, дух мой, приди!

Восточный Ветер втек в полуоткрытую дверь бесшумно и угодливо. Он был медно-красным, как индеец, и плосколицым, словно монгол. Глаза-щелочки, цветастый халат, бронзовые бубенчики на шее, запястьях и лодыжках. По сравнению с чудовищным Южным он казался бы безобидным и даже милым, если б не зеленые, как нефрит, клыки, выглядывавшие из-под тонких губ, да кривые, янтарного оттенка когти на босых ногах.

Он завыл, защелкал пальцами, зазвенел бубенчиками, застучал когтями. И затанцевал вокруг трона под свою самодельную музыку. Рин, довольно ухмыляясь, кивал ей в такт и похлопывал ладонями по коленям.

— Ты знаешь толк в гармонии и красоте, Восточный Ветер! Ты принесешь с собой поклонение всему прекрасному и уничтожишь все грубое, уродливое и безобразное. Ты очистишь мир в своем танце и возродишь землю под звуки музыки!

Восточный Ветер растекся в пляске по залу и растворил стены, касаясь их рукавами и полами халата. И стало видно далеко и близко, в целом и в подробностях. От звона бубенчиков и стука янтарных когтей рушилось все некрасивое и невзрачное: ломались, как карточные домики, высотки и пятиэтажки, горели телеграфные столбы и сараи, плавились рельсы и трубы. Уцелела природа, да то, что можно назвать архитектурными шедеврами: дворцы, особняки, храмы. Повезло и простым избам, усадьбам и церквушкам, естественно вписанным в окружающие поля, холмы и леса.