Он открыл, как ребенок, когда медицинская сестра просит его сказать «а-а-а». Я засунул конец ремня между губами.

— Закрывай! — Он закрыл рот, зажал ремень зубами. — Вот так и держи. Держи, даже если потеряешь сознание.

Времени, чтобы убедиться, понял он меня или нет, не было. Я встал, огляделся. Злобное черное небо, все в змеях-молниях. Такого видеть мне еще не доводилось.

По бетонным ступенькам я взлетел в трейлер. Ромми уже повернулся лицом к столу, положил на него руки, на них — голову. Кира по-прежнему сидела у посудомоечной машины и заливалась слезами.

Я поднял ее на руки, почувствовал, что она описалась.

— Нам пора идти, Кира.

— Я хотю Мэтти! Я хотю Мэтти! Я хотю мою Мэтти. Сделай так, тьтобы ей не было больно! Сделай так, тьтобы она не умийала!

Я направился к двери. Проходя мимо столика с романом Мэри Хиггинс Кларк, я увидел ленты для волос — ленты, которыми мать и дочь поначалу хотели заплести волосы Киры, но потом отказались от этой мысли, остановив свой выбор на закрутке. Белые ленты с красными полосками по краям. Красивые. Не останавливаясь, я подхватил их, сунул в карман брюк, потом пересадил Киру на другую руку.

— Я хотю Мэтти! Я хотю момми! Сделай так, тьтобы она вейнулась! — Кира начала вырываться. Забарабанила кулачками по моей голове. — Опусти меня! Отпусти! Отпусти!!!

— Нет, Кира.

— Отпусти меня! Отпусти! ОТПУСТИ! ОТПУСТИ!

Я понял, что сейчас она вырвется из моих рук. А потом, уже в дверях трейлера, она перестала сопротивляться.

— Дай мне Стикена! Хочу Стикена!

Я не понимал, о чем она говорит, но посмотрел, куда она указывала, и мне все стало ясно. На дорожке, неподалеку от горшка с помидором, под которым Мэтти прятала запасной ключ, лежала набивная игрушка из «Счастливого домика». Игры на улице отразились на внешности Стрикленда. От пыли светло-серый мех заметно потемнел. Однако если игрушка могла успокоить девочку, почему отказывать ей в этой маленькой радости? А о грязи и микробах в такой ситуации следовало забыть.

— Я дам тебе Стрикленда, если ты пообещаешь закрыть глаза и не открывать их, пока я тебе не разрешу. Обещаешь?

— Обесяю. — Она дрожала всем тельцем, и огромные слезы, такие бывают только в сказках, но не в реальной жизни, покатились по ее щекам. Пахло горелым. То ли травой, то ли мясом. К горлу подкатила тошнота, но мне удалось подавить приступ.

Ки закрыла глаза. Еще две слезы скатились мне на руку. Большие и горячие. Одну руку Кира вытянула перед собой, растопырив пальцы. Я спустился по ступенькам, поднял игрушку, задумался. Сначала ленты, теперь собака. Ленты-то ладно, но не хотелось давать Кире набивную собаку, чтобы она взяла ее с собой. Не хотелось, а с другой стороны…