И вдруг медведь исчез.

Его точно слизнуло огромным ленивым языком.

– Да! – вскрикнула Галка.

Медведь завизжал. Именно завизжал, никогда не предполагал, что медведь может так верещать, его голос раздался откуда-то издалека, точно он находился в погребе, точно его схватили за шкирку, как шкодливого котенка, и теперь тыкали носом в совершенные безобразия.

Неожиданно медведь показался. Он проявился в нескольких метрах над землей, вися в нелепой позе, точно что-то держало его поперек туловища действительно как котенка. Затем зверя что-то подбросило, он перекувырнулся в воздухе несколько раз, упал на спину, подпрыгнул и рванул прочь.

И тут же между медведем и нами точно потекло мелкочешуйчатое прозрачное стекло, нечто двигалось непостижимыми стремительными урывками, будто возникая в одном месте и исчезая в другом, а длинные изогнутые синие иглы, на самом деле похожие на стебли осоки, двигались вместе с этим нечто. Трещотка становилась то громче то тише, но не замолкала ни на секунду.

Медведь удирал широкими скачками, отрывисто всхрапывая и приволакивая заднюю лапу, кажется, она у него была сломана, во всяком случае вывихнута. Он отчаянно старался спастись и снова на секунду исчез из виду, а когда снова возник, он уже перекатывался по земле, снова сбитый с ног, а происходило все очень и очень быстро.

Медведь больше не побежал. Да он и не мог бежать, задняя лапа сделалась совершенно непригодной, она была не вывихнута, а вывернута и болталась сбоку как мочалка.

Да, все это происходило удивительно быстро, и я успевал все это понимать с большим опозданием, но при всем этом с удивительной ясностью, все происходило как будто в фильме с избыточной контрастностью и яркостью и на необычайно широком экране, я видел как-то сразу все, все в мельчайших деталях. Но понимать катастрофически не успевал.

Была видна лишь задняя часть медведя. Она висела в воздухе примерно в двух метрах над мхом и совершала странные движения, точно медведь собирался влезть куда-то, но никак не мог. Он шевелил лапами, дергался и начинал извиваться, снова дергался, вздрагивая, и вдруг я понял.

Его пережевывали.

Переднюю часть медведя пережевывали. Невидимая тварь не спеша жевала медведя, хрустела его костями, перемалывала. Не переставая трещать.

Галка смотрела на то, что происходит, восхищенными глазами.

Я хотел снова сказать, что пора уходить, но не сказал. То, что происходило, как-то завораживающе на меня подействовало, как-то гипнотически и дурманяще.

Потом медведя отпустили. То есть бросили, отпустить можно только живое.