Вокруг шныряло множество кошек. Они бродили и сидели в густых зарослях травы и разбежались при появлении Барберио. Он расчистил место для отдыха, отбросив прочь несколько гнилых досок. Земля была усеяна кошачьим и человечьим дерьмом, остатками старых костров, консервными банками, но беглеца устраивало и такое убежище.

Барберио прислонился к стене и излил на землю остатки завтрака вперемешку с ликером. Когда рвотные судороги прекратились, он устало вытер лоб рукой. В паре шагов от него стояла хибарка, сооруженная из балок, полуобгоревших досок и ржавых железных листов, — наверное, когда-то в ней играли дети. «Великолепно», — подумал Барберио, — «вот и убежище. Что может быть лучше?»

Синг-Синг улыбался ему во все тридцать два зуба.

Слегка постанывая (живот чертовски болел), Барберио прошел несколько шагов, нащупал вход в хижину и протиснулся внутрь.

Он явно не первым использовал это место для ночлега. Под левой рукой, которой Барберио оперся о землю, что-то подозрительно чавкнуло. Очевидно, дерьмо. Звякнули осколки стекла. Вонь стояла такая, будто рядом проходили канализационные трубы. Паршивенькое, конечно, пристанище, но ничего не поделаешь. Здесь безопаснее, чем на улице. Барберио сел поудобнее, привалился спиной к стене и глубоко вздохнул.

Казалось, все тревоги и страхи дня отступили, но не прошло и минуты, как тишину разорвал вой полицейской сирены. Звук приближался. От ощущения покоя и безопасности не осталось и следа. Они убьют его; Барберио это знал, чувствовал каждой клеткой своего измученного тела. Полисмены просто играли с ним: дали почувствовать свободу, а на самом деле неотрывно следили за каждым движением, кружа рядом, как акулы. И никакой надежды на спасение нет. Он убил полисмена. Боже, что с ним теперь сделают? Копы не церемонятся с теми, кто покушается на их товарищей.

Синг-Синг, что будем делать? Не надо смотреть так удивленно. Ситуация непредвиденная, да, но можно попытаться из нее выбраться.

Несколько долгих секунд Барберио решительно ничего не приходило в голову. Затем перед его мысленным взором физиономия бога растянулась в многообещающей ухмылке и Барберио ощутил, как что-то давит ему в спину. Дверные петли! Он опирался на дверь, сам того не замечая.

Преодолевая боль, он поднялся и негнущимися пальцами стал ощупывать ржавое железо. Небольшое вентиляционное отверстие позволило исследовать внутреннюю поверхность двери. Что бы там могло быть? Чья-то кухня или потайной ход — какая, к черту, разница. Внутри всегда безопаснее, чем снаружи, — это первый урок, который усваивает ребенок, покинувший утробу матери. Барберио слышал приближающийся вой сирены. Этот проклятый звук заставлял сердце учащенно биться, а кожу — покрываться мурашками.