Что радостно — именно этот сосед, дегенерат каких мало, больше в душу, подлец, не гадил. Но сволочей в мире от этого не убавилось. Один раз урод, которого явно родила не мать родная, а эволюция, технично (даже не сработала сигнализация) и ни за что (я его в глаза никогда не видел) проткнул мне два колеса. После этого у меня померкло в глазах, и от инсульта я спасся, только вспомнив пару то ли китайских, то ли японских дыхательных упражнений. И опять был почти изуродован до неузнаваемости весь предыдущий месяц, и опять я спешил, опаздывал и мрачно выходил из себя.

На следующий я купил видеокамеру, поставил на кухне компьютер и установил программу слежения, которая автоматически записывала, какая гнойная инфузория прикасается к моей машине.

Как было им объяснить, недоумкам, что не в колесах дело, а во времени? Опоздал — не сделал, не сделал — не успел, не выжил, не заработал, не приласкал любовницу, не попил коньяку с чиновником, не вписался, не отметился, не примелькался, не обогнал конкурента, не стал первым, а мир для вторых, твою мать, не планировался вообще. Такой вот генезис, и такое вот скотское мироздание. Не я его придумал.

Вот и в тот день после работы я сначала мчался с работы к штатной любовнице, оттуда на корпоратив за город, на нем, разумеется, ничего не пил, а только ходил с фужером шампанского, улыбался, раскланивался, не выпуская из рук сотовый, подхватывая его то одной, то другой рукой, потом шампанское выдохлось, стало тусклым из-за вечерней томной жары, и я поставил фужер куда-то в сумерки. В этот момент я понял, что не устал даже, не утомился сверх всякой меры, а просто натурально разваливаюсь на куски.

Это все обрушилось, как аварийный душ в химической лаборатории — мгновенно. Я сел на резной белоснежный стул и почувствовал, что дрожат ноги — предательски и мелко. Сердце билось так студенисто, что из этой жизни уже ничего не хотелось, кроме как упасть и раствориться в пространстве. Но нельзя. Завтра ведь тоже день и к нему тоже надо от души и методично подготовиться.

— Простите! — услышал я голос сбоку и с трудом повернулся, — не могли бы вы пересесть, мы организуем столик.

Молодой официант или кто он там, подошел ко мне и мягко, но настойчиво, надоедал.

— Какой столик? — машинально спросил я не своим, смертельно уставшим голосом.

— Вы же сами просили накрыть отдельный стол после торжественной части для приватного разговора! — вежливо сказал парень. Одет он был, как и вся обслуга, во что-то бело-блестящее, но не отвлекающее.

— Ах, да, — вспомнил я, — действительно.