Проследив за направлением ее взгляда, Тодд увидел нечто, прежде от него ускользнувшее, – солнечное затмение. Луна на три четверти закрывала солнце. Вот почему исходивший с неба свет казался таким необычным, слабым и рассеянным Этот мир пребывал в постоянной полутьме, и царивший здесь мрак побуждал все живое и неживое испускать собственное свечение, улавливать в воздухе малейший проблеск света и, многократно его усиливая, сиять во славу собственного бытия.
– Да, – произнес Тодд, с удивлением замечая, что голос его дрожит от подступивших слез. – Мне тут очень нравится.
– Разумеется, здесь нравится не всем, – изрекла Катя, по-прежнему глядя поверх его головы. – Некоторые из тех, кого я приводила сюда, были так испуганы, что пытались бежать. Без сомнения, поступать так было чрезвычайно неразумно.
– Но почему?
Катя сделала несколько шагов в сторону Тодда и уперлась в него взглядом, словно желая убедиться, что он говорит правду и все уведенное действительно пришлось ему по душе. Удовлетворившись увиденным, она слегка коснулась губами его щеки – будто поздравила с чем-то. Он понял, что, явившись сюда, подвергся испытанию, которое выдержал с честью.
– Посмотри вон туда, вверх над холмом. Видишь лесные заросли?
– Да.
– Значит, ты видишь и всадников между деревьями?
– Это из-за них мы не должны убегать?
– Из-за них.
– Но почему?
– Они охотники. Их предводитель, герцог Гога, считает все эти земли своими.
– Они приближаются к нам.
– Да, приближаются.
– Но разве это возможно?
– Что ты имеешь в виду?
Я хотел спросить: как это получается, что они приближаются к нам? Ведь они нарисованы на стенах.
– Ты так считаешь? – спросила Катя, вплотную подойдя к Пикетту. – Ты правда в это веришь?
На несколько мгновений Тодд замер, прислушиваясь к своему сердцу, пытаясь понять, что оно подсказывает. Дуновение ветра – холодного, не калифорнийского – коснулось его лица. Над головой он по-прежнему видел затененное луной солнце, хотя прекрасно понимал, что отсюда, из подвала, разглядеть небо невозможно.
– Я в ином мире, – наконец произнес Тодд.