— Я, как меня проинструктировал Павлов, допрашивал Пашкевича, угрожая ему пистолетом, ну, чтобы он испугался, знаете…

— И что тебе удалось выяснить?

— Не знаю, как и сказать, он мне все рассказывал про Приятеля, дескать, тот когда-то заставлял его заниматься неподконтрольными КГБ поставками оружия зарубеж…

— Так…

— И, дескать, когда Дмитрий захотел разоблачить Приятеля — тот его, якобы, пытался устранить, но неудачно.

— Угу…

— И вот, с тех пор он скрывался, ездил по всей стране, никогда не задерживался в одном месте подолгу…

— Понятненько. — Саратков опускает голову, разглядывая что-то под столом, явно ковыряя пальцы — а что тогда произошло потом?

— Как Пашкевич погиб, я так понимаю, вы хотите знать?

— Да, и то, погиб ли он вообще.

— Погиб, да, я это подтверждаю…

— Павлов на этот счет не был уверен, бред какой-то нес, будто из под земли появились какие-то щупальца — и затащили Пашкевича под землю.

— Ах, это! — я натужно смеюсь, после чего старюсь широко улыбаться — ну, Александр Сергеевич, вы ж сами понимаете, в каком состоянии был Павлов!

— Дааааааа!. — Растянул Александр Сергеевич — Только что видел…

— И это, то, что вы видели — он в себя пришел, называется. Притом хорошо так. По сравнению с тем, что было.

— То есть, ничего такого не было?

— А вы — что? Верите, что Пашкевича могли поглотить какие-то земляные осьминоги? — я так говорю, вдруг понимая, что работая в организации, использующей сыворотку, придуманную ангелами Сартаков вполне мог знать про существование чупакабры.

— Нет, конечно! — мне показалось, Сартаков не лгал — но тогда что могло Андрею привидеться? Вернее — с чего это?

Я мычу, делая вид, что вспоминаю, но потом нахожу, что соврать:

— Павлов выстрелил Пашкевичу в живот…