— Все сто. Выдержит ли Париж нашествие стольких кровопийц?

— Им нужно всего лишь сто дарителей. Пустяк для многотысячного города.

— Ты так уверен, что все эти вечноживущие предпочитали дарителей? Я сильно сомневаюсь, что они расплачивались даже со случайными прохожими.

— Ты нагнетаешь, — отмахнулся Эйнар, любуясь молодой крестьянкой.

— Я всего лишь пытаюсь найти объяснения, зачем они здесь. Хороших кровопийц не принято вмораживать в лед. Это больше похоже на ограничение, как в тюрьме.

— Почему тюрьме?

— А ты никогда не задумывался, что может остановить разбушевавшегося вечноживущего? Нас ведь нельзя убить ни пулей, ни кинжалом.

— Можно запереть в укромном месте, но так, чтобы нельзя было бежать, и никто не отпер замок.

— Из льдины не сбежишь, — заметил полковник. — И здесь её не разморозишь. Даже вынести никому не по силам.

— Идеальная тюрьма, — согласился Эйнар.

— И лучше нам уйти сейчас же.

— Почему?

— Мы не знаем, за что вечноживущие оказываются вмороженными в лед. Может быть и за то, что просто увидели это место.

Ледяной зал и пугал и очаровывал, но оставаться в нём полковнику и Эйнару больше не хотелось, и они спешно вернулись назад к тёмному проходу.

— Ты всех видел? Твоей Зазы там не было?

— Нет, — беззаботно ответил Эйнар. Похоже, эта возможность даже не приходила ему в голову.

— И она никогда не говорила тебе об этом месте?

— Наверное, она и сама о нём ничего не знает. Она бы рассказала.

— Уверен?

— Просто это место очень похоже на то, где я переродился.