Внутри наклоненных внутрь под углом в пятнадцать градусов беговых дорожек в форме эллипса располагались снаряды для состязаний и места для скачек с препятствиями. Около трибун, на специально оборудованной площадке, седлали лошадей, запрягали и взвешивали жокеев. Далее виднелись хозяйственные и вспомогательные постройки: конюшни, кузница, крытые манежи, карантин, лазарет.

На ипподроме царило шумное, праздничное возбуждение, пахло едой и навозом. Все вокруг пестрело и колыхалось, словно сплошь заваленное мусором море.

Коровин пробрался к финишу, где над оградой возвышалось электротабло, информирующее зрителей о результатах скачек. Здесь же располагались трибуны для зрителей, которые могли наблюдать за борьбой перед финишем, и судейская будка.

Около трибун Коровин заметил кассы тотализатора, рестораны и бары. Он решил, что приехавший с дочкой мужчина скорее всего поведет ребенка перекусить, и отправился к ближайшему фастфуду.

Коровин вошел в зал и осмотрелся. Все столики были заняты, возле касс стояли две длинные очереди. Следователь решил, что найти мужа Ляпиной на ипподроме будет нетрудно, только если они с дочкой будут все время вместе: в основном публика состояла из мужчин и женщин, детей было совсем мало. Коровин прошел между столиками, всматриваясь в лица тех, кто был с детьми. Их в ресторане оказалось всего трое. Полицейский свернул возле касс и вернулся к выходу. Первый блин комом, придется искать дальше. Коровин направился к следующему заведению, по дороге разглядывая зрителей на трибунах. Сложность была в том, что часть из них сидела к нему спиной, да и кресла были довольно высокие – девочку он мог и не заметить.

Чертыхнувшись, полицейский вдруг понял, что найти мужа Ляпиной будет не так легко, как показалось вначале.

* * *

Самсонов гнал машину по улицам города. Он чувствовал себя так, словно заканчивал очередной круг на гонках хот-роадов. Равномерное серое небо лежало над крышами домов подобно бетонной плите, с которой капала вода. Редкие капли оседали на стеклах машины, и «дворники» тут же стирали их без следа. Если бы прошлое могло исчезать из памяти так же быстро и легко…

За «Олдсмобилем» ехали на своих машинах Дремин, Морозов и Рогожин. Эта вереница мчалась тихо, без мигалок, рассекая спертый предгрозовой воздух, резко сменивший ветреную утреннюю прохладу. С горизонта медленно, но неумолимо надвигалась черная громада туч.

У Самсонова зазвонил телефон, и он прижал его к уху, даже не взглянув на номер.

– Да?

– Это Александр Меркальский. Я вам уже как-то раз звонил.