Но сказанное не произвело никакого впечатления на советника юстиции. Он был добр, настолько добр, что видел в каждом человеке лишь хорошие стороны. В самых жестоких преступниках он умел находить частицу доброго чувства. Он был от души благодарен тайному советнику, что тот поместил мальчика в своем секретариате, и говорил постоянно о там, что профессор обещал не позабыть Вольфа в своем завещании.

— Профессор? — адвокат побагровел от скрытого негодования. — Он не оставит ни гроша мальчику!

Но советник юстиции закончил спор: «Да, впрочем, ведь ни одному Гонтраму никогда не было плохо».

До некоторой степени он был действительно прав.

* * *

С тех пор, как вернулась Альрауне, Вольф каждый вечер ездил верхом в Лендених. Доктор Монен достал ему лошадь у своего друга ротмистра графа фон Герольдингена. Ментор заставил подопечного учиться танцам и фехтованию. «Это должен уметь каждый светский человек», — заявил он и начал рассказывать о победных поединках и неотразимых успехах на балах, — хотя сам никогда не садился на лошадь, никогда не дрался на дуэли и едва мог танцевать старомодную польку.

Вольф Гонтрам отводил графскую лошадь в стойло и шел по двору в господский дом. Он привозил с собою розу, никогда не больше одной, как его учил доктор Монен, — но всегда самую лучшую во всем городе.

Альрауне тен-Бринкен брала розу и начинала медленно дощипывать ее. Так бывало каждый вечер. Она обрывала лепестки, складывала их и хлопала о лоб и щеки. Это был знак особого расположения к нему.

Большего он и не требовал. Он мечтал только, — но мечты его не облекались даже в форму желаний, они только витали где-то в воздухе и наполняли собою старинные комнаты.

Как тень, ходил Вольф Гонтрам за стройным существом, которое любил.

Она называла его Вельфхеном, как в детстве. «Потому что ты как большая собака, — говорила она, — такое же, хотя и глупое, но верное животное. Черная, косматая, с большими мечтательными глазами. Только поэтому. Только потому, что ты ни к чему другому не способен, кроме как ходить за мною по пятам». Она заставляла его ложиться на пол перед ее креслом и ставила свою ножку ему на грудь. Гладила по щекам своими крохотными лаковыми туфельками; сбрасывала их и давала целовать пальцы ног. «Целуй же, целуй», — смеялась она.

И он целовал тонкий шелковый чулок, облегавший ее стройную ножку.

* * *

Тайный советник с кислой улыбкой смотрел на молодого Гонтрама. Он был столь же уродлив, сколь Гонтрам красив, — он это знал. Он не боялся, что Альрауне влюбится, просто ему были не по душе эти ежедневные визиты.