— Думаю, мы сможем, сударыня, воспользоваться вами, — сказал он. — Но вы, конечно, голодны. Могу я пригласить вас на небольшой ужин?

Он подал ей руку, повел в другую комнату, где был накрыт стол на четверых. Не было ни лакея, ни горничной. Мужчины обслуживали себя сами. Только теперь она могла ближе рассмотреть своих спутников. Один — изящный молодой человек с темными волосами и глазами, говоривший с легким венским акцентом. Другой — широкоплечий, с бычьей шеей, с маленькими светлыми, остро глядевшими глазками.

Был конец третьей военной зимы, и ужин подали весьма скудный. Все же на каждого пришлось по яйцу и по стакану хорошего мозельского вина. Лысый господин чокнулся с ней, передал миску с рубленой вареной свеклой и сказал:

— Не объедайтесь только, сударыня, — вы скоро будете иметь случай поесть лучше, чем мы.

В ближайшие недели ее очень тщательно обучали. Она училась писать письма, в которых под видом якобы незначительных сообщений передавались тайные известия. Она должна была выучить наизусть множество имен, изучать карты и планы. Ее обучали всему, что казалось необходимым, тем возможным путям, которыми эти знания можно было получить.

Вечером, накануне отъезда, ей дали голландский паспорт в Англию, снабдили большими деньгами, вручили аккредитив на один амстердамский банк, откуда она при надобности могла получать средства.

Господин с лысиной и детской улыбкой жал ей при прощании руку.

— Несравненно важнее того, что вы у нас учили, — сказал он ей серьезно, — уметь самой найти нужное в решительный момент. Предпринимаемая вами поездка гораздо опаснее поездки на фронт. Вы будете совсем одна, без единого человека рядом, который бы вам помог. Вы не получите при этом ни славы, ни чести. Ни друзья, ни враги не любят хвастаться шпионами. И все же вы преследуете высокую цель: вы можете дать нам сведения, которые окажутся ценнее армейского корпуса. Для достижения этой цели, сударыня, хорошо всякое средство, заметьте это — всякое…

Этих слов она не забыла. Как сестра милосердия она никуда не годилась. Здесь же могла многое сделать для своей страны, для своего народа. Разве Ян не делает того же?

Она выехала в ту же ночь. На другой день сошла с поезда в Дуйсбурге и отправилась в гостиницу. После полудня в назначенную минуту на улице стоял автомобиль, в который она села. Уже давно стемнело, когда они остановились на шоссе. Там ждал другой автомобиль, и она пересела в него.

— Где мы? — спросила она своего нового спутника.

— В четверти часа от Клеве, — ответил тот.

Ее сердце забилось. Она внимательно вглядывалась в окрестности. Не поедут ли они по Войландскому шоссе? Но в темноте ничего не увидела.