Проводя Ольгу, Дима задумался. Происходящие в последнее время с его любимой в последнее время изменения подтверждали слова мессира. За последние два дня он стал замечать что до того ласковая и покладистая молодая женщина стала иногда срываться на грубость.

В ее лице иногда стала появляться маска необъяснимой злобы. Даже черты лица становились тогда чужими. Вот и сегодня произошло это.

Расстроенный Дима вышел на улицу и, повернув направо, направился к выходу из села. Вдалеке показались клубы поднятой с дороги пыли, и вскоре большое стадо коров, гордо неся полные молока вымя, равнодушно и степенно прошло около него, торопясь на вечернюю дойку домой.

Вскоре показался и пастух. Дима узнал его. Это был тот самый мужик, которого он встретил, впервые прибыв в это село. Они вполне по-дружески поздоровались, пожав по традиции руки друг другу.

— Ты чего такой расстроенный, — спросил Дима, заметив, что его знакомый немного не в себе.

— Ты что не слышал, у нас в селе опять происшествие?

Дима насторожился.

— Нет, я сегодня еще не выходил из дома. Целый день провозился с ремонтом сарая. А что случилось-то? — спохватившись, спросил Дима, уже догадываясь, какой будет ответ.

Мужик втянул в себя голову, оглянулся с опаской вокруг и ничего опасного не заметив, расслабился, поднял голову, распрямился. Даже ростом стал выше.

— Сегодня, мил человек, утром в лесу, недалеко от озера обнаружили мертвую женщину. Она живет на другом конце села, — мужик махнул рукой в сторону чернеющего вдалеке леса. — Странная какая-то смерть. Никаких следов на ее теле нет. Лежит на траве, будто спит. А признаков жизни не подает. Народ снова в панике. Какая-то полоса преступлений в нашем селе. Почти месяц прошел после того, будь он проклят, шабаша. Это когда Кузьмич погиб. И все было спокойно. А тут на тебе…

Мужик стянул с головы выцветшую на летнем солнце фуражку, скомкал ее, вытер ею обильно струящийся по лбу пот. Засунул ее в холщовый мешок, висящий на плече. Порывшись в кармане, достал пачку «Примы», выудил оттуда слегка примятую сигарету, прикурил. Сделал глубокую затяжку и с такой тоской посмотрел на Диму, что тому стало не по себе.

— Смешно, понимаешь ли, мил человек, я взрослый мужчина, стал бояться ходить по селу, в котором я родился, вырос, нарожал детей. Уже и внуки вон подросли, а стал бояться… Даже не знаю чего… или кого. Какие-то загадочные дела творятся у нас. Вот так, мил человек.

— Скажи, а ты сам-то был около женщины?

— Да как не быть. Это же недалеко от того места, где я коров пасу.

— А ты руки женщины видел?