Смешно и, наверное, не одному мне. Учитывая, что о нравственности беспокоится поздновато. Да и неизвестно, кому нужно больше бояться.

Но это я утрирую.

— Извини, Славик, в следующий раз.

Вспомнилась поговорка: если на востоке говорят — завтра, это означает — никогда.

— Неужели так и расстанемся?

— Не на совсем ведь.

Мне показалось, что Тома нервничает, и моя навязчивость ее раздражает.

Почему?

С чего, вдруг?

Непонятно. Тем более что спешить ей, как будто, некуда.

Как будто…

Я рассуждал с собственной колокольни, а что творилось в ее душе, какие мысли вертелись в ее голове, не угадать.

— И куда ты теперь?

Она не ответила. Захлопнула дверцу.

— Я позвоню! — и рванула с места.

А я остался один возле своего подъезда, знакомого и незнакомого одновременно. Будто сто лет здесь не был. И чувства раздирали противоречивые: с одной стороны приятно возвращаться домой, с другой, более нелепого прощания придумать трудно.

Ну и ладно.

Я отогнал нехорошие мысли и вошел в темный, сырой и прохладный подъезд.

* * *

Жизнь часто преподносит сюрпризы и далеко не всегда приятные. В этом я убеждался неоднократно. Но сейчас, поднимаясь по лестнице, я был почти уверен, что исчерпал свой лимит, и мечтал о малом: принять душ и завалиться в беспробудный дрых на энное количество часов. Без мыслей, без сновидений, без всего того, что сказывается на нервной системе и отравляет существование.