– Ага. И показалось, как будто там, в воде, кто-то есть.

– Че, правда, кто-то есть?

– Как будто там… чудовище какое-то. Не знаю… Надо подумать еще…

– Че, правда, чудовище?

После пяти минут объяснений до Сашки дошло, что девчонка над ним просто издевается.

– Если тебе неинтересно, зачем спрашиваешь?! – обиделся он.

– Да ну его! Пошли еще искупнемся! – предложил Лешка Женьке.

– Спорим, я тебя уделаю? – и та первая рванула в воду.

Лежа на теплых камнях, Сашка потихоньку пришел в себя. Солнышко снова светило, и скалы уже не казалось ему мертвецкого цвета – они были благородно-белые, местами голубовато-зеленые с серо-серебристыми прожилками. Да и вода в карьере-озере была очень даже красивой – прямо как из рекламы какого-нибудь «Баунти»: чистая, бирюзовая и по крайней мере с берега, безопасная.

Сашка сидел, смотрел, как резвятся в воде Лешка с Женькой, что-то кричат друг другу, ныряют, поднимая фонтаны брызг, и завидовал им, завидовал страшной завистью всех цветов радуги.

Лешка и Женька Рыжовы были родными братом и сестрой, а Сашке то ли троюродными, то ли четвероюродными – дальней родней, одним словом. Мама как-то пыталась выяснить степень родства, но сама запуталась и бросила это дело. Жили же Рыжовы, как и он, в Славахлебске, только в другом конце города, и в школах они учились соответственно в разных. Да и виделись до этого лета один или два раза мельком. Так и прожили бы всю жизнь, почти не общаясь, если бы Сашкиным родителям не пришло на ум отправить сына вместе с Рыжовыми в поселок Рускеала к их, Рыжовых, родной бабушке Зине, которая Сашке вроде как тоже приходилась какой-нибудь троюродной или четвероюродной бабушкой.

Бабушка Зина приняла неожиданного третьего внука, как родного: так же старательно откармливала пирожками и так же грозно заставляла мыть ноги и чистить зубы перед сном. Домик у нее был небольшой, Сашку с Лешкой поселили в чулане, а Женьке досталась горница – хоть и маленькая, но своя собственная комнатушка в доме; бабушка Зина спала в избе – в самой большой комнате с русской печкой.

Так начались Сашкины мучения.

Брат и сестра Рыжовы были под стать фамилии рыжими, бесстыжими, отчаянными хулиганами, тут же искренне возненавидевшими навязанного им взрослыми Сашку. Дразнили «ботаном» и «Гарри Поттером». Но это было еще ничего, к этому Сашка привык еще в начальных классах школы, но Лешка выдумал еще одно обидное прозвище – «дрищ» – и не упускал случая назвать им Сашку. Он вообще не скупился на издевательства и подколки. Не отставала и Женька. Она могла подойти неожиданно и задать какой-нибудь дурацкий вопрос типа «Если в школе на выпускном подерутся физрук и трудовик, кто победит?» Сашка чувствовал подвох, но почему-то отвечал: «Физрук». Женька же смеялась: «Дурак! Победит трудовик, потому что карате – это карате, а топор – это топор».