Полицейские у центральных ворот пытались контролировать бегущую толпу, но та смела их. Детей родители поднимали вверх, и многие вдруг чувствовали, что плывут по волнам движущихся голов и плеч. Тех, кому не повезло проскользнуть в узенькие дверцы, втянуло в сокрушительный людской поток. Те, кто смог убежать с луга, в кровоподтеках, измятые, обезумевшие мчались по дороге; одни устремились к огням поселка, другие просто разбегались во все стороны, в темноту полей, вдоль дороги, ведущей от жилья, увлекая за собой беспомощных товарищей по несчастью и благодаря Бога, что целыми унесли ноги с того жуткого места, землю которого они считали раньше благословенной, святой. И за то, что земля под ногами больше не тряслась.

Проход для прессы был слишком узок, чтобы принять людской поток, и там началась давка. Куча измятых тел все увеличивалась по мере того, как все больше и больше людей пыталось перелезть через нее. Другие поранились до крови, когда попытались проломиться через живую изгородь вокруг луга — естественный барьер, равнозначный сотням рядов колючей проволоки.

Люди, во время службы остававшиеся снаружи: лоточники, полиция, опоздавшие паломники и зеваки, которых не пустили на переполненную лужайку, — могли лишь в ужасе наблюдать. Они услышали гром над головой и тревожно посмотрели на грозные тучи, осознав перемену в атмосфере, почувствовав, что близится что-то опасное. Они не могли объяснить своего чувства и неуверенно посматривали друг на друга. Через них словно что-то прошло, какой-то щекочущий нервы леденящий холод, и опасения переросли в нескрываемый страх. Многие лоточники стали спешно паковать свои товары, добродушные шутки смолкли. Разочарованные богомольцы и туристы вдруг ощутили облегчение, что их не пустили на лужайку. Обуреваемые непонятными чувствами, но несомненно желая убраться подальше, они поспешили к своим машинам Их беспокойство возросло, когда двигатели легковушек, фургонов и микроавтобусов отказались заводиться. Полиция и служащие у ограждения встревожились, и сержант в форме попытался связаться по радио со старшим инспектором, который на лужайке присматривал за происходящим. Но из эфира доносился только треск.

Несмотря на всеобщую озабоченность, никаких несчастий не произошло, пока не завершился третий гимн. Повисла долгая тишина, потом явственно донеслись четыре выстрела, а за ними —. адский шум И хотя все услышали его, никто не представлял той паники, что возникла внутри, пока наружу не стали вырываться люди, сметая охранников у входа.

Но не все стремились убежать. Некоторые упали на колени и молитвенно сцепили руки, обратив глаза к небу. Другие собрались в группы и дрожащими голосами затянули гимн, испуганно, но непоколебимо. Третьи упали ниц, хватаясь за траву и грязь, словно боясь, что содрогающаяся земля сейчас стряхнет их со своего лица И были такие, кто лежал неподвижно, растоптанный толпой.