Пока Ник набирал код домофона, Корби стоял, прижавшись спиной к стене подъезда, и смотрел на двор. Ему пришла в голову картинка из комедийных боевиков про шпионов: некий агент выходит на площадь и острым взглядом сразу определяет ситуацию. «Вон в той машине сидят люди из МИ-6, - говорит он товарищу, — а на этой крыше — пара снайперов ЦРУ. Торговец хот-догами — это русский разведчик, а старушка у фонтана носит в сумочке секретное оружие Моссад». Здесь ничего такого не было.
— Ара, — сказал Ник, — это я. Откроешь?
— Привет, — ответил слабый, искаженный шипением голос черного брата. — Заходи.
Корби поразила какая-то невероятно грустная нотка, с которой он это сказал.
Дверь подъезда щелкнула и открылась. Двое подростков вошли внутрь. В темноте серели почтовые ящики. Горел одинокий, прожженный чьим-то окурком огонек вызова лифта. Слабый сквозняк шуршал целлофаном и вытягивал из мрака запахи краски и сырого бетона.
— Моего деда убили в подъезде, — сказал Корби.
Ник оглянул темноту.
— Это когда ты ездил на свою старую квартиру? — спросил он.
— Да, — подтвердил Корби. — Дед приехал за деньгами жильцов. Там его и убили.
Кабина лифта открылась. Свет из нее тусклым желтым прямоугольником упал на пол подъезда. Тьма отступила. Друзья зашли в лифт.
— Видишь, — сказал Ник, — никого.
— Да, — согласился Корби.
Лифт остановился на этаже. Дверь Ариной квартира уже была открыта, но черный брат предусмотрительно держал ее на цепочке.
— Ник? — окликнул он.
— Да, — сказал Ник.
Ара скинул цепочку, открыл дверь. Его лица было почти не видно, только блестели глаза.
Корби, неузнаваемый, с алой прядью над левым глазом, стоял в трех метрах от него. Ару будто качнуло: сначала от него, а потом — к нему. Корби показалось, что черный брат сейчас упадет, и он бросился вперед. Они обнялись. Тело Ары было тонким, гибким и таким горячим, словно его лихорадило. Корби почувствовал, как руки друга стискивают его спину. Дыхание черного брата щекотало шею.
— Живой, — сказал Ара, — целый.
— И ты, — ответил Корби.
Ник смотрел на них. Его лицо дрогнуло.