В этот же момент гармония вернулась в мир, как и всё отобранное четырьмя привратниками вернулось к владельцам, даже ополовиненная Труффолз материализовалась под жизнерадостно-желтой футболкой Лидии. Но сейчас мало, кто среагировал на это, потому что Адель казалась важнее важного. Только лишь Джулс растеряла всякий интерес к происходящему, потому что осторожно повернула голову к человеку, руку которого держала, чтобы наконец рассмотреть лицо, и обомлела…. Встреча стала глубоким шоком для обоих. Олден и Джулс слепо таращились друг на друга, не понимая, как такое вообще возможно.
Смерть не сахар и не место встречи, и они скорей всего останутся поодиночке, потому что здесь каждый сам за себя. Но даже если эта встреча мимолетна, она является величайшим счастьем и перечеркивает наотмашь все те годы одиночества и неудач, что были у обоих. Как коротка память! Как необязательна! Мы купаемся в собственных бедах столь упоенно, пока не взбиваем жидкое в густое, а потом миг счастья просто вычеркивает их вместе с затраченным временем. На беды уходит целая жизнь, но мы готовы ее забыть и простить себе, ему, ей, им, Богу, потому что счастье того стоит.
* * *
Ева уже давно следила за происходящим поверх мушки. В таком ракурсе всё выглядит совсем иначе, искажается, приобретает новый смысл. Она затаилась в другом конце зала, совершенно неосвещенном неоновым светом, и понятное дело, лишенным посетителей. К тому моменту, когда началось самое интересное, те и вовсе оставили Неспящую Красавицу, как и редкие стриптизерши, отрабатывающие свой кусок хлеба. Ева знала, что остается незамеченной также и для самого Джейка, ведь она потеряла свою душу, отдавшись сверху донизу злу, основной идеей которого было устроить повсеместный хаос, ну хотя бы на какое-то время. А убийство Смерти – это, пожалуй, самый, что ни на есть хаос. Но Каин постоянно закрывал того спиной, а пуля-то одна, как и шанс подгадить Богу.
Тем не менее, следующая сцена привлекла всё внимание Евы. Она поняла, что хаос можно устроить и иначе. Та девчонка, что отдала ей плащ в аэропорту, похоже, что-то значила для Джейка и причинила ему немало боли, что было видно по его лицу полному презрения и уязвлённости. Будь он человеком, может, даже пустил бы слезу от отчаяния, ненависти и преданных чувств.
Наконец, Джейк отпустил девчонку, и та, словно срубленная, рухнула на пол, а он, презрительно фыркнув, подобрал свою перчатку и отошел обратно к столику, где долил остатки водки в стопку. Каин неотрывно следовал за ним, будто зная, где сейчас притаилась Ева, а обессиленная девчонка закрыла лицо руками.