– У тебя баланда не выкипит? – спросил он после нескольких десятков секунд молчания. – Тащи ее Григорию Валерьяновичу. А то он знаешь, когда не поест… У него шестерни в голове заедать начинают!..

После этих слов Сеня поежился, точно от холода. «Криворожий» питался один раз в день. Проснувшись рано утром, хозяин комнаты в коммунальной квартире шел на общую кухню. Там стояло шесть плит. Одна из них – его. Он ставил на нее старую эмалированную кастрюлю – всю в черных щербинах – заполненную наполовину обычной водопроводной водой. Затем Сеня распахивал свой маленький холодильник. Он стоял тут же и был отделен от плиты тумбой, которую использовали для хранения продуктов, а также в качестве разделочного столика.

Из холодильника Сеня извлекал сосиски, несколько видов колбасы – вареной и копченой, из тумбы – луковицу и пару бульонных кубиков. Пока вода в кастрюле закипала, он резал на досточке колбасу, лук. Потом бросал все это в воду вместе с бульонными кубиками. Делал огонь поменьше и уходил в комнату. Через некоторое время он возвращался на кухню, выключал газ, накрывал кастрюлю крышкой и уносил к себе в комнату. Там он скручивал жгутом полотенце, пропускал его через ушки по бокам кастрюли и в ушко на ее крышке. Связывал концы жгута между собой, так что крышка оказывалась плотно прижатой к кастрюле. После этого ставил кастрюлю в спортивную сумку, клал туда же ложку. Нес все к грузовику, стоявшему у обочины.

Сидевший в кабине «Криворожий» принимал из рук Сени сумку, извлекал из нее кастрюлю, ложку, развязывал полотенце и принимался есть. Он хлебал бульон, отправляя в рот вместе с жидкостью кусочки колбасы, разварившегося лука… Процесс насыщения длился минут двадцать. За это время Сеня успевал пройтись по всему микрорайону, то и дело оборачиваясь, вглядываясь в каждый стоящий у тротуара автомобиль, в котором сидели люди… Не обнаружив ничего подозрительного и хорошенько размяв ноги, – безвылазное сидение в комнате было Сене в тягость и он радовался этой прогулке, – сумасшедший возвращался к грузовику.

Кастрюля была пуста, на дне валялась ложка. Григорий Валерьянович клал все это вместе с крышкой и полотенцем обратно в сумку и отдавал Сене. Тот шел в комнату коммуналки.

– Я всю жизнь ем только один раз в день, – как-то после очередного утреннего «приема пищи» разоткровенничался Григорий Валерьянович. – Не хочу раскармливать дьявола, который во мне сидит… Стоит ему разъесться, как он обретет такие силы, что может случиться непоправимое.

– А что, после одного раза твой дьявол сил не обретает? – спросил Сеня.