Но вот к своему удивлению она поняла, что не обладая никаким из даров, она понимала то, что сейчас сказала ей эта девочка. Сказала телепатически.

— «Я ПРОСТО ПОМОГЛА ТВОЕЙ МАМЕ». — тут она поняла, что ответила Алисе так же телепатически. Она никогда не могла общаться ни с кем, так запросто. С помощью телепатии. — «О БОЖЕ! Я МОГУ СЛУШАТЬ ТВОИ МЫСЛИ?»

— «ДА, МОЖЕШЬ».

— «ЧТО ЭТО ЗА МЕСТО?»

— «ОБ ЭТОМ ПОТОМ. ОТВЕТЬ ЧЕСТНО НА ВОПРОС, И ТЫ ПОЛУЧИШЬ ЭТОТ ДАР».

— «КАКОЙ ВОПРОС?»

— «ПОЧЕМУ ТЫ ПОМОГЛА МОЕЙ МАМЕ И МНЕ?»

На этот вопрос Раиса уже ответила, но ей показалось что она так и не говорила никому. Она что-то хотела сказать, но не могла. Ее язык словно не владел ей. Он хотел сказать то, что Раиса не хотела говорить. А ее тело хотело домой в пастель, и это противоборство между самой-собой.

— «Я ЧУВСТВУЮ, ТЫ ХОЧЕШЬ ДОМОЙ». — говорила телепатически Алиса. — «СКАЖИ, И ТЫ ПОПАДЕШЬ ДОМОЙ, ЛЯЖЕШЬ В ЧИСТОЮ КРОВАТЬ, БОЛЬ ПРОЙДЕТ, И ЗАВТРА ТЫ ОБО ВСЕМ ЗАБУДЕШЬ».

— «ЗАБУДУ?»

— «ЗАБУДЕШЬ». — заверила ее Алиса. — «ОБЕЗАТЕЛЬНО ЗАБУДЕШЬ».

Тут что-то в сознании Раисы изменилось. Она смотрела на Алису и, что-то чувствовала по отношению к ней. Что-то, что никогда не ощущала. Никогда не ведала, была лишена. Это было ощущение материзма. Да, она в свои года еще никогда не была матерью. Не была и не могла забеременеть. Диагноз, который поставили ей врачи, это обсаленная недееспособность ее марки. Все что в ней могло когда-либо быть, она отвергала. Ее яичники были не дееспособны. Все, о чем могла мечтать когда-либо она, это лишь о усыновлении. Но здесь тоже было множество нюансов. Во-первых, длинная очередь, во-вторых не хотение чиновников помочь ей. Каждый раз все новые и новые справки, и никаких собеседований. Казалось, что всем начихать на всех и вся. И только когда к ним приезжали иностранцы, отдел по усыновлению принимал их с простертыми объятиями, и уже максимум через три дня, они становились новоиспеченными родителями. А Раисе говорили, ждите. Что она и делала, ждала. Ждала пока не отчаялась ждать.

Она вдруг почувствовала, что у нее есть ребенок. Да, вот он. Лежит в кроватке и мирно спит. Раиса вскрикнула от счастья, ее лицо святилось от счастья. — вот он, мой ребенок. — думала она, и на ее глазах появились слезы. Слезы радости. — да, эта он, мой ребенок, моя девочка. Ах, как я всегда хотела девочку, но не могла забеременеть. Да, она моя, и больше ничья. — Раиса протянула к ней руку, и в этот самый момент чей-то голос сказал ей. И ни то чтобы сказал, а жалобно произнес.

— Помоги, мама.

Эта был голос ее ребенка. Она почувствовала она говорит с ней. С ней и больше ни с кем. Да, эта говорила с ней ее дочь. Она это знала. Знала потому что чувствовала, что это был ее ребенок. Ее и больше ничей. Она протянула к ней руку, и, в эту самую секунду, в тумане забвение все растворилась. Ее дочь исчезла, а она стояла протянув руку и горько плакала. Затем она как будто не выносив то, что она только что увидела прорыдала.