– Ну что, никто теперь не обижает? – спросил он, присаживаясь на корточки.

Бабушка в это время уже спала. Она давно не отмечала Новый год и ради внука традицию отменять не собиралась.

– У меня для тебя подарок. Держи.

На этот раз это была модель «Москвич-412».

Много позже модели русских машин сменились иномарками, у папы вывалился один глаз, а второй лишился века. Борода его желтела все больше, нос проваливался, и черви плотно взялись за кожу на его лице. Но Пашку это не пугало. Ведь папа оставался его единственным по-настоящему родным человеком.

Папа каждый раз заботливо спрашивал:

– Ну, как дела? Никто не обижает?

И когда Пашка отвечал, что обижают, папа разбирался с обидчиками. Как всякий хороший папа.

Из первого детского дома Пашку перевели, когда сразу после Нового года в одной из комнат интерната по неизвестным причинам повесились сразу трое мальчишек. Говорят, они с Пашкой часто дрались. Все трое повесились сами, следов насилия обнаружено не было. Пашку допрашивали в милиции, а потом на всякий случай перевели.

Во втором детском доме ровно через полгода после Пашкиного прибытия на новогодних праздниках у двух дежуривших воспитательниц случился нервный срыв или что-то вроде того. Они подрались между собой, одна перерезала другой горло, а затем бегала с ножом по интернату, ловила детей и резала их. Когда приехала милиция, воспитательница заперлась в туалете и вскрыла себе вены. Детский дом решили расформировать, а обитателей расселили. Надо ли говорить, что никому и в голову не пришло выяснить, откуда у Пашки взялась новая модель машины и почему все погибшие (в том числе и дети) странным образом были из числа тех, кто травил и унижал новоприбывшего паренька.

Были еще случаи. Странные и необъяснимые. Кто-то бесследно пропадал. Кто-то калечился или вовсе умирал. Неизменно под Новый год. Не всегда, но часто. И если поблизости оказывался Пашка – сначала ребенок, потом подросток – никто не связывал его с происходящим. Взрослые не верят в новогодние чудеса. У них и без этого хватает дел.

7

7

Васька Дылда видел, как кто-то поднял Михалыча, будто пушинку, и подбросил с такой силой, что металлический короб двери выгнулся. Михалыч упал бесформенной грудой, и кто-то темный и бесформенный, будто ожившая тень, наступил ему на голову и проломил ее. Хруст ломаемого черепа был слышен даже на кухне.

Пару недель назад идея «отжать» квартиру у сироты выглядела привлекательной. Пашка казался безобидным и глуповатым алкоголиком, который все равно бы спился к сорока годам. План созрел мгновенно, и они с Михалычем рассчитывали за зиму продать квартиру, поделить добро и разъехаться с проклятой стройки в разные стороны.