Наконец Джек спросил:

– Оно погибло?

– Может быть.

– Ты не знаешь точно?

– Очень близко к концу, – сказал мальчик, – когда оно сгорало, оно сделало из себя маленьких червячков, злых тварей. И они полезли в щели стен погреба, пытаясь выбраться из огня. Но может быть, они всё же все сгорели.

– Мы должны отыскать их. Или не мы, а военные и ученые, которые будут здесь уже скоро. Можем попытаться отыскать их всех до одного.

– Потому что оно может вырасти снова, – сказал мальчик.

Снег теперь не шел так сильно, как всю ночь и утро. Ветер тоже утихал.

– Ты как, приходишь себя? – спросил Джек.

– Да.

– Уверен?

– Таким, как раньше, я никогда уже не стану, – сказал Тоби торжественно, – таким же нет… но я в порядке.

Джек подумал, что так оно и есть, вот их жизненный путь. Кошмар изменяет нас, потому что мы не можем его забыть. Мы прокляты своей памятью. Это приходит, когда мы достаточно взрослые, чтобы понять, что существует смерть и то, что рано или поздно потеряем все то, что любим. Мы никогда не станем теми же самыми. Но как-то мы в порядке. Продолжаем жить.

* * *

За одиннадцать дней до Рождества они перевалили через Холмы Голливуда и спустились в Лос-Анджелес. День был солнечный, воздух необычно чист, а пальмы величавы.

На заднем сиденье «эксплорера» Фальстаф ерзал от окна к окну, озирая город. Иногда он пофыркивал, обнюхивая воздух, как будто пробовал город на запах.

Хитер очень хотела увидеть Джину Тендеро, Альму Брайсон и стольких друзей, старых соседей. Она чувствовала, что возвращается домой после года, проведенного в чужой стране, и ее сердце переполняла радость.

Их дом не был совершенством. Но это был их единственный дом, и они могли надеяться сделать его получше.

Той ночью полная зимняя луна целиком выплыла на небо, и океан заблестел серебром.

КОНЕЦ