– Понятия не имею! – Неверфелл с интересом разглядывала причудливый механизм. – А что это?

– Не помнишь? Наверное, Вино еще блокирует часть воспоминаний. Вот, выпей. – Зуэль протянула ей очередной фиал.

Торопливо откупорив сосуд, Неверфелл осушила его и уставилась на устройство. Глаза ее широко распахнулись от узнавания и восторга.

– А! Это же я придумала! Ух ты, ух ты, ух ты!

– Нев, нам сейчас не до шуток, – проворчал Эрствиль.

– Не волнуйся, все будет хорошо! – заверила его Неверфелл и принялась устанавливать треногу на столе так, чтобы арбалет смотрел прямо в шахту. – Ну, я надеюсь. Шахта оказалась несколько шире, чем я ожидала, но длины когтей должно хватить. Главное – хорошо прицелиться, чтобы все было симметрично.

Она проверила встроенный спиртовой уровень, подложила тряпицу под ножку треноги и снова посмотрела в шахту.

– Веревку не забыли? – спросила она чернорабочих. – Отлично. Привязывайте к вот этой штуковине. И… полетели!

Неверфелл дернула за спусковой крючок, и стальные тетивы хором загудели, запуская кошку в шахту. Кошка взмыла в воздух, на лету разворачивая когти и увлекая за собой веревку. Когти чиркали по зеркальным стенам, моток веревки стремительно таял, а потом сверху донеслось далекое бряцание, и веревка повисла в воздухе. Неверфелл подергала ее, но кошка крепко держалась за края шахты и вроде бы не собиралась падать никому на голову.

– Кажется, получилось. Она зацепилась за самый верх!

Эрствиль залез на стол и забрал у Неверфелл веревку.

– Если я свалюсь, значит, нет, – проворчал он и начал карабкаться.

Прошла, кажется, целая вечность, прежде чем Эрствиль три раза дернул за веревку, подавая сигнал, что все в порядке. К ней тут же привязали веревочную лестницу, и невидимый Эрствиль принялся сноровисто подтягивать ее вверх.

Наконец лестницу тоже дернули три раза – Эрствиль сообщал, что все готово.

– Поднимайтесь, живее! – крикнула чернорабочим Зуэль. – Мы не знаем, сколько времени у нас осталось.

За всю свою жизнь Максим Чилдерсин не мог припомнить столь неудачного дня. А он прожил много – неестественно много! – лет.

День не задался с самого утра, когда Следствие настояло на том, чтобы провести слушание в непривычно ранний для Чилдерсинов час, порушив ему все расписание. Максим Чилдерсин подозревал, что Требль сделала это специально. Она использовала все доступные ей средства, чтобы досадить ему, не говоря уже о том, что снова и снова отказывалась умирать. Хотя наемные убийцы старались изо всех сил!

Впрочем, раздражение из-за пропущенного завтрака – и недополученной порции солнечного света – меркло по сравнению с тем, что случилось потом. У Чилдерсина до сих пор в голове не укладывалось, как слушание могло обернуться такой катастрофой. Он чувствовал себя гроссмейстером, который за два хода до блистательного завершения партии внезапно обнаружил на шахматной доске котенка, весело скачущего по клеткам и сшибающего фигуры.