Чедвик ждал, все еще водя руками в воздухе, будто надеясь найти комплекс лечебных пассов, обладающих оккультной силой. Ему нечего было больше сказать.

- Спасибо, доктор Чедвик, - повторил Майкл. Он сказал это спокойно, равнодушно.

«СПАСИБО», - подумал он, с трудом поднимаясь и опираясь о палку.

«СПАСИБО», - подумал он, проходя в дверь, открытую доктором.

«СПАСИБО», - подумал он, взглянув на секретаршу, улыбавшуюся ему.

Он не знал, кому или чему обязан этой горькой, саркастической, неохотной благодарностью, но в ней недостатка не было, и он благодарил. К тому же все искренне жалели его, искренне пытались помочь, и он должен был ругать только себя, если их чувства и действия опоздали, чтобы сделать ему добро.

2

2

Когда сумерки растаяли, Майкл включил свет рядом с кроватью. Взял книгу по истории второй мировой войны, которую начал читать неделю назад, но быстро отложил ее. Интерес к книге пробудили торжества по поводу очередной годовщины окончания войны, однако энтузиазм быстро исчез. В книге было много политических комментариев и мало описания наиболее драматических моментов конфликта. Не хотелось читать о тонкостях дипломатии; хотелось описания крупнейших городов Европы и Африки, опустошенных бомбардировщиками, обрушившими на них огонь и отравляющий газ.

Подняв книгу опять, прочитал там страницу, но абзацы только напоминали, почему он прекратил чтение.

Со вздохом бросил книгу на столик рядом.

Послышался стук в дверь, он автоматически подвинул ноги, как бы желая убрать их с кровати и встать. Но резкая боль напомнила об анахронизме таких рефлексов, неподходящих для его нынешнего состояния. Он пригласил войти.

Несколько разочаровавшись, увидел входящего в комнату отца. Не потому, что не хотел видеть его - как раз наоборот, но его задело, что отец ждал ответа на стук. Эта вежливость показалась Майклу символом удаленности, так быстро увеличившейся между ними с тех пор, как старший Саузерн стал бессмертным, за два года до аварии.

Томас Саузерн, высокий мужчина, всегда сильный и красивый, теперь стал еще красивее - с черными и гладкими волосами, бледной и блестящей кожей, хотя часть его прежней силы, казалось, испарялась из него сейчас, когда ему не требовалось хранить свою молодость упражнениями и испытаниями.

Майкл знал, что раньше был похож на отца - выглядел обычным человеком, как отец, но осколки разбитого ветрового стеклаобезобразили лицо, хромая нога изменила походку.

Отец принес открытую бутылку вина и два стакана.

Он показал их, приподняв:

- Хороший кларет. Я привез его из Европы, думал, что тебе, может быть, захочется выпить его со мной вместе.