Джени закричала.
Микки была не просто инфицирована Эболой Экс, она была буквально одержима ею.
Она стала царапать себя, рвать кожу ногтями. Грудь и живот под разорванной футболкой были покрыты растущими нарывами. Она принялась выдирать из головы пряди волос. И издала пронзительный безумный крик.
Вирус охватывал ее с невероятной скоростью.
Ее лицо - некогда такое красивое и загадочно-сексуальное - начало искажаться, будто мышцы больше не работали вместе, а боролись друг с другом. Левая сторона обвисла, а правая завернулась вверх, отчего лицо стало напоминать жуткую гримасу трупа. При классической Эболе это происходило из-за поражения мозга, разрушения мягких тканей и распада соединяющих... Однако при этой мутировавшей форме вируса, видимо, все было гораздо хуже.
Кожа у нее покрылась красными язвами, приятный оливковый оттенок исчез, она стала бесцветной, пятнистой, испещренной какими-то синяками, распространяющимися буквально у нас на глазах. На лице, на ногах, на груди высыпали волдыри. Они лопались, сочась выделениями. На месте одного лопнувшего появлялись десятки новых, отчего лицо у нее стало неузнаваемым. Уродливой маской из студенистой плоти. Затем началось кровотечение. Кровь лилась у нее из глаз и изо рта, сочилась из ушей и выступала из пор. Микки упала на колени, исторгнув огромное количество черной, как смола крови и ядовитой желчи.
Затем она издала последний мучительный крик.
Она крутилась на полу, бешено мотая головой из стороны в сторону. На пол, на стены, на прозрачную плексигласовую дверь летели брызги крови. Микки корчилась, лежа лицом вниз. Ее сотрясали такие дикие конвульсии, что казалось, будто ее тело было лишено костей. Потом она поднялась на колени, выпрямилась, а затем бросилась на пол. Принялась биться об него лицом и руками, издавая при этом влажные шлепки, и оставляя жирные пятна крови и размягченой ткани.
Она затряслась и затихла. Ее тело будто сдулось, словно из него вышел весь воздух.
Все это время мы с Джени сидели, забившись в угол и вцепившись друг в друга.
- Почему они не забирают ее, Нэш? - спросила Джени. - Почему они не забирают ее?
Я не знал, что ответить. Из-за крови и сочащихся выделений комната напоминала скотобойню. Стоял горячий, тошнотворный запах нечистот, крови и инфекции.
Добрых полчаса спустя Микки начала шевелиться.
Ее труп стал подрагивать.
Но она уже должна была умереть. У нее была ломка и кровотечение, вирус выжигал ее изнутри. Затем она села, спиной к нам, глядя сквозь заляпанную кровью плексигласовую дверь.