Рита замечает перед старухой пустую клетку.

– Вы о чем?

– Ну, конечная. Вот она.

– Простите…

Риту перебивает звонкий хохот. Так пожилые люди не смеются – смело, зло, свободно, словно ругаясь.

– Да шучу я, шучу. Но имей в виду: в клетке безопаснее всего.

Рита пятится. Этот умирающий поселок, странный, гнилой, напоминает ей картину Поля Гогена «Откуда мы пришли? Кто мы? Куда мы идем?»

Откуда, мальчик с собакой?

Кто, Аня?

Куда, старуха?

Где-то поблизости ухает автобус. За редкими деревьями появляется его горбатый силуэт. Рита идет по траве аккуратно, медленно, чтобы шпильки не проваливались в землю. Чтобы все забыли, кто она и зачем приезжала. В клетку ей не хочется.

А старуха тем временем слушает свое особенное радио – тиканье часов. Она-то знает, что у каждого есть свой сгоревший дом. У каждого, но не у нее.