– Я предлагаю тебе обмен, Тара. Ты снимаешь свой тынзян с Веселова, а я отдаю тебе твоего Бихиги.

– И мы расходимся! – Гальяно в нетерпении притопнул ногой, разбрызгивая во все стороны ледяную воду. А вот этому вообще еще не подобрали зверя, ни живого, ни мертвого! И Степану тоже.

– Жизнь твоего мужчины в моих руках. – Тара потянула за тынзян, и Веселов захрипел.

– Как и не-жизнь твоего медведя… – Вероника сжала рукоять ритуального ножа. – Тебе ведь больно, Тара! Я вижу твою боль и твое отчаяние. Сделай хоть что-нибудь хорошее, помоги выжить, а не умереть!

Крик Вероники потонул в многоголосом гуле! Снежить включила призрачную глушилку. Снежити хотелось крови и не хотелось перемирия.

И вода прибывала с каждой минутой. Волнение Волкова разделял огнеглазый зверь. Он порыкивал, нервно бил хвостом, вышибая веер брызг, тянул Чернова к краю арены, подальше от этого безобразия. Чернов пока упирался, и зверь пока ждал. Надолго ли хватит его терпения? И что он сделает, когда поймет, что его любимому хозяину угрожает опасность? На кого он нападет? И что будет, если Тара погибнет, так и не совершив обмен?

– Уходите прочь! – прокричала Тара, раскидывая в стороны руки, словно собиралась их всех обнять.

– Отпусти его! – Вероника тоже кричала, и ветер, налетевший невесть откуда, трепал ее черные волосы. – Тара, я прошу тебя, сделай хоть что-нибудь ради живых, а не ради мертвых!

Они стояли друг напротив друга – две сильные, разъяренные, отчаявшиеся, а вокруг них метался, ревел тысячей голосов, заворачиваясь в белый кокон, снег. Через мгновение обе они исчезли в этом коконе. Через мгновение, но, кажется, на целую вечность.

А потом наступила тишина, такая неожиданная после этой какофонии звуков, что стало больно ушам. Снежный полог упал, как театральный занавес, и те, кого он скрывал, упали тоже.

…Они бросились к Веронике все разом, даже звери.

– Пустите! – сипел Чернов. Раны не позволяли ему рычать, а врачебный и дружеский долг не позволял оставаться в стороне. Он сипел и на буксире тащил за собой упирающуюся, раздраженно порыкивающую огнеглазую зверюшку. – Сущь, и ты пусти! Все со мной в порядке, успокойся уже!

Эрхан, перекинув карабин через плечо, шарил в кармане куртки, наверное, искал фляжку со своим тайным зельем. Гальяно с Тучниковым стояли перед Вероникой на коленях. Тучников бережно придерживал ее голову. Детишки, взявшись за руки, замерли чуть в стороне. Вид у них был такой, что сразу стало ясно – эти тоже пытаются помочь, но только на каком-то ином, неведомом простым обывателям уровне. Их звери тоже замерли, припали к земле, словно прислушиваясь.