Стрип-клубы — одно из немногих мест, где Скороспелки не ведут себя как скороспелки. Вместо этого они улыбаются, делают попытки произвести впечатление, подлизаться к какой-нибудь из танцовщиц в смутной надежде пробудить в ней что-то вроде материнского инстинкта и приютить их на своей абсолютной пустой (хотя зачастую достаточно полной) груди. Они приходят с пачками банкнот размером больше них самих, и спускают все во время «танца на коленках»,[4] сжимают ляжку танцовщицы своими коротенькими ножками и подпрыгивают вверх-вниз, хлопая своей чахлой мужественностью по голому бедру — очень взрослый вариант игры в лошадки.

Я смотрю на этих озабоченных первоклашек, окружающих меня, и чувствую себя еще более подавленным, чем до того, как сюда вошел. Я ищу себя в одном из многочисленных зеркал над барной стойкой… и нахожу. Говорите, вампиры не отражаются в зеркале? Миф. Еще как отражаются. В зеркалах. В хроме. Особенно когда одиноки. Как я. Как сейчас.

Ну и рожа у меня… И с такой рожей я вынужден войти в вечность. Я всегда выгляжу немного грустным, немного утомленным, немного… как бы это сказать… жеваным и помятым. Тот тип лица, который, как мне сказали, женщины находят неотразимым. Думаю, это оттого, что я кажусь умудренным опытом. Как будто я и в самом деле был многократно помят, выжат досуха, но выжил. Это мои глаза, в них все дело. Обычные глаза вампира — полностью черные, под цвет моих коротко стриженных волос и моего настроения. А особенность состоит в том, что глаза у меня немного навыкате, как будто я страдаю гиперфункцией щитовидки, и они с трудом удерживаются в глазницах. Глаза того, кто слушает, сочувствует, принимает близко к сердцу каждую маленькую трагедию, случившуюся по другую сторону освещенного свечами стола. В остальном мое лицо — по-детски чистое, невинное, обманчиво безопасное… отличное лицо для вампира, которому требуется подкрасться поближе к своему ужину.

Прочие обладатели детских лиц — те, у кого ноги короче, чем у меня — становятся все более шумными. Я замечаю на соседнем столике бокалы, затуманенные конденсатом. Это еще одна отличительная черта вампирской версии стрип-клуба: здесь жарко. В то время как в прежние времена в клубах специально врубали кондиционеры, чтобы соски танцовщиц твердели, мы делаем нечто прямо противоположное. Мы хладнокровны — как ящерицы. И это означает, что наша кровь чуть горячее, чем воздух в помещении. Как у ящериц, которые греются на залитой солнцем скале, у нас есть только один способ разогреться — это разогреться в буквальном смысле слова. Именно поэтому секс для вампиров обычно начинается с душа или поворота ручки термостата. И вот почему холодными субботними ночами вокруг наших квартир так колышется воздух. Тепловые завесы и работающие на пределе мощности обогреватели делают воздух водянистым, и луна за этим маревом подергивается рябью, точно отражение в луже. Если стоять тихо, можно услышать стоны и вздохи, а иногда — восхищенное завывание или возгласы восторга, но это просто изящные мелизмы. Вот они, тепловые следы любви вампиров, мерцающие в холодном вечернем воздухе.