— Элементарный огонь! — воскликнул доктор. — Элементарный огонь самого могучего и опасного свойства.

— Огонь? Какой огонь? — прогремел голос полковника Рэгги, который услышал эти слова, повернувшись в нашу сторону.

— Элементарный огонь, — повторил доктор Сайленс уже спокойнее, по с нотками неудержимого ликования в голосе. — Разъяренный элементарный огонь.

Наконец в моем уме забрезжил слабый лучик понимания. Но полковник — он никогда не слышал этого термина, к тому же быт сильно возбужден соприкосновением с непостижимыми для его простого ума тайнами — стоял совершенно остолбенелый.

— Но почему, — начал он, охваченный диким желанием найти хоть что-то видимое, с чем он мог бы вступить в прямую борьбу, — но почему, черт подери?..

— Мой дорогой полковник Рэгги, — поспешил успокоить его доктор, — вы затронули самую суть проблемы. Вы спросили: «Почему?» На этот вопрос я и ищу ответ. — Он поглядел в упор на полковника. — И уверен, что ответ будет скоро найден. Не могли бы мы пойти в комнату с двойными дверьми, чтобы наметить дальнейший план действий?

Слова «план действий» немного успокоили нашего хозяина, и, не говоря ни слова, он отвел нас по длинному каменному коридору в ту комнату, где мы беседовали с ним накануне вечером. По взгляду доктора я понял, что мое присутствие нежелательно, и, весь дрожа, отправился наверх, в свою спальню.

В уединении моей комнаты на меня обрушился поток живых воспоминаний о только что происшедшем, и я вдруг понял, что многое потерял бы в жизни, если бы не увидел бегущей мисс Рэгги — это была кульминация человеческой мистерии в мире непостижимых тайн. Естественно, я обрадовался, когда слуга сообщил мне, что полковник Рэгги приглашает меня в маленькую курильню.

— Думаю, вам следует присутствовать при нашем разговоре, — сказал полковник, когда я вошел в комнату.

Я сел спиной к окну. До обеда оставался еще целый час, хотя никто из нас, разумеется, не думал в эти минуты о распорядке дня — все мысли были поглощены только происходящими событиями.

Атмосфера в комнате, насколько я мог судить, наэлектризовалась до предела. Полковник походил на ощетинившегося ежа — он стоял спиной к камину, крутя в пальцах незажженную черную сигару; лицо его побагровело, во всем облике старого вояки чувствовалась готовность к решительным действиям. Он ненавидел эту недоступную пониманию тайну, которая так бесцеремонно вмешивалась в его жизнь. Она была вызовом всей сущности его характера: полковник стремился встретиться лицом к лицу с реальным противником, чтобы иметь возможность вести с ним борьбу.