Кэрол услышала, как у Фрайерса перехватило дыхание. Она прочитала фразу снова, чувствуя, как у нее по непонятной причине быстрее забилось сердце:
Фрайерс как будто увидел знакомое лицо посреди ночного кошмара, и от этого кошмар стал только ужаснее.
– Этот Авессалом поджег фермерский дом, который раньше стоял на земле Поротов, – сказал он Кэрол, понимая, что всего объяснить не сумеет. – Он был каким-то отдаленным предком Сарра. Мальчишкой Авессалом погубил всю свою семью; они сгорели во сне. А потом он, судя по всему, стал убивать уже сам.
– Боже мой! – произнесла Кэрол, качая головой. – Я-то думала, что подобные вещи случаются только в наше время.
В выпуске на следующей неделе про убийство ничего не было, но через две недели появилось краткое уведомление о том, что Авессалом Троэт, «разыскивающийся в связи с убийством девушки в Гилеаде», все еще не найден. «Властям не удалось его отыскать, – говорилось в заметке, – и многие считают, что он покончил с собой». Больше убийство не упоминалось.
– Ладно, – сказал Фрайерс. – Осталось найти последнюю статью.
Он сунул на место подшивку за 1890 год и вытащил еще более раннюю, с отметкой
Было странно просматривать их в обратном порядке. Время как будто обратилось вспять, и округ Хантердон становился все моложе. В семьдесят седьмом Нью-Джерси был достаточно диким местечком: кража скота, пожары в конюшнях, несчастные случаи на охоте. В Милфорде один мальчик погиб во время нападения «обезумевшего быка», другой – от укуса змеи. В марте во Флемингтоне некто Дето Туро, «итальянский мальчишка – чистильщик обуви» напал с ножом на троих человек в баре. В июне четырехлетний Моисей Рехмейер упал в колодец и утонул; некоего мужчину осудили на двенадцать лет за конокрадство. В июльском номере одной из передовых статей была «УМЕРЛА, ПЕРЕПИВ МОЛОКА», о поварихе с большой молочной фермы генерала Швенка, которая, по словам автора, «особенно полюбила свежее молоко» и упилась им до смерти. Интересно, что об этом сказали бы проповедники трезвости?