И тогда он впервые услышал:

«Есть вариант. Отдай ее мне».

Вася понял, кто лезет ему в голову. Голос просил крови, совсем немного, и тогда все наладится. Одна жертва ради спасения других. Загон к тому времени грозил превратиться в кладбище.

Из Васиной головы начисто стерся день, когда он поднял нож над Марфой. И напоил черного козла еще теплой гранатовой кровью прямо из липких рук. А следующим утром козы разом встали на дрожащих от изнеможения ногах и бросились к бадье с кормом.

С тех пор их не брала никакая хворь, жизнерадостные животные наедали бока и поблескивали на солнце здоровой шерстью. И даже урожай со скромного огорода вырос таким, какого Вася до сих пор не видывал, а опушка разродилась ягодами по лету да грибами по осени так, что страшно ступать стало, чтобы не подавить лесные дары.

Голос остался с Васей: то кружил невесомо над самой макушкой, то вгрызался до зубной боли.

«Мы с тобой похожи уродством, – говорил он. – Наш Отец бросил нас, едва увидел».

Он редко просил – и всегда только одного. Раз в год Васе приходилось браться за нож. Мужчина долго собирался, рыдая в подушку несколько ночей кряду, тщательно мыл руки и шел за новой жертвой.

Раньше, если ему нужны были деньги, он мог продать козочку. Сердце скрипело, но терпимо. Сейчас все поменялось. За козлятину хорошо платили, гораздо лучше, чем за молоко и шерсть. Совсем без наличности не протянуть даже отшельнику.

Зато весь следующий год Вася был уверен, что с его подопечными ничего не случится. И плошка свежей крови совсем не цена.

«Отдай ее мне».

Голос вырвал Васю из размышлений. Из зеркала на него пялился все тот же урод, что и всегда.