– Ты понимаешь, что убил человека? – Лукавый сжал рукоятку, чуть надавил пальцем на спусковой крючок. Вик напрягся. – Ты должен был вызвать скорую, когда понял, что ей плохо! Почему ты, твою мать, не сделал этого?!

– Я идиот, – признался Вик, сглотнув. – Я растерялся. Я был пьян и ничего не придумал. Позвал Марка, он сказал, что мы ее увезем и решим, что с ней делать. А потом… ну, потом ты слышал на записи.

Лукавый смахнул пот со лба. Его лихорадило и тошнило, но он держался. На его лице застыла хмурая гримаса.

– Что случилось с ее телом? – процедил он.

– Не знаю.

– Если батя тебя отмазал, ты знаешь все! – Лукавый тряхнул пистолетом. – Просто скажи мне, и я смогу хотя бы сообщить ее родителям, где лежит тело.

Вик прищурился, скрестил руки на груди.

– Тебе правда нужно только это? Если я скажу, где она, ты ведь ничего не выдвинешь против меня? Не ходи в полицию, Лукас. Это ничем хорошим не закончится.

– Родители должны похоронить ее. Так будет правильно, понимаешь меня? – Лукавый прочистил горло. – Представь, если бы это случилось со мной или с тобой и наши родители мучились бы в неведении. Хоть раз поступи по чести!

Вик взял из миски яблоко, откусил кусок и долго его жевал. Стерев сок с подбородка, он кивнул.

– Я скажу тебе, где тело. Только прости меня, окей? Мы же с тобой братья с песочницы! Я просто ошибся!

– Ошибся… – Лукавый встал из-за стола, целясь в Вика. – Я тоже ошибся, когда думал, что мы всю жизнь будем лучшими друзьями.

– Что это значит? Мы больше не друзья? – спросил Вик.

– Ты разбил мне сердце, Вик. Сердце друга – не девчачье, оно не склеится. А теперь покажи, где похоронена Ева. Если соврешь и ее там не будет, я найду способ тебя пристрелить.

– Ты этого не сделаешь. – Вик улыбнулся, но его глаза выражали тревогу.

– Сделаю, – сухо пообещал Лукавый.