— Кожоед, — прошептал Фил. — Óна…

То, что он видел, когда ему было десять, сейчас эхом отзывалось мёртвыми словами Вики.

Ещё две фигуры — Друк и ещё один крикер — усмехнулись, когда вышли из обсидиановой тьмы. Но они волочили за локти третью фигуру.

Фигура была обнажённой. Связанной и с кляпом во рту.

Это был Салливан.

«Смотри», — сказал Наттер в голове у Фила.

Друк двумя пальцами поднял голову Салливана за волосы. Затем он усмехнулся и толкнул Салливана в самый тёмный угол комнаты.

Фил ничего не видел; было слишком темно. Но он слышал звуки, и звуки были знакомы. Влажный, слюнявый звук. Болезненное влажное скрежетание, словно хищные животные разделывают свою добычу…

«Мы даём тебе в этот день эту повседневную плоть…»

И далее: БАЦ!

Тёмный угол, казалось, вытолкнул то, что осталось от Салливана: блестящий красный труп без кожи.

И только сейчас Наттер всплыл из собственной темноты, всего лишь деформированное лицо в чёрной мантии и чёрном капюшоне.

— Моя дочь, — сказал он. — Теперь ты тоже должна идти своим путём.

Сьюзен сбросила одежду, а затем повернулась своим сочным телом к ​​Филу в лунном свете.

— Ты наш Спаситель, Фил. Теперь ты один. Ты должен принять за честь служить нашему богу таким образом.

Филу оставалось только стоять в оцепенении и смотреть на неё.

— И когда-нибудь, брат, — закончила она, — я увижу тебя снова, в раю.

Затем Сьюзен без всякого сопротивления шагнула в смертельно опасный тёмный угол и исчезла, где в считанные секунды кожа была съедена с её безупречного тела, и её снова выбросило на пол.

— Мой сын, мой бог… — лицо Наттера теперь внушало страх своей уродливостью. — Некоторые из нас останутся, чтобы заботиться о твоих нуждах. Ты будешь отцом новой и святой расы. Идеальной. Это будет ответ на наши молитвы за все эти годы. Ответ на наш призыв и на наш долг…

Друк и несколько оставшихся крикеров вышли из комнаты. Затем Наттер медленно отступил. Его разрозненные руки высоко вскинулись. Его большие алые глаза закрылись, а затем его уродливое лицо поднялось.