Похоже, мертвый парень испытал изрядное облегчение. Он подошел к нам, опасливо косясь в мою сторону. По пути, он сунул руку в карман брюк и вытащил за хвост какого-то грызуна. Выглядел он плоским, будто на него наступили. Он отбросил его и тот хлопнулся в гроб.
— Как он нас раскусил? — спросил он Лазаруса.
— Ты меня по имени назвал, балбес.
— Еще кое-что, — сказал я, весьма довольный собой. Впервые после бойни на биваке я не чувствовал себя отвратительно и даже обнаружил, что улыбаюсь. — И как, мошенник, вам действительно удается дурачить людей этим спектаклем?
— Скорее да, чем нет, — ответил Лазарус.
Его компаньон подошел к нам. Даже без дохлятины в кармане пахло от него не очень свежо.
— Меня зовут Элай, — представился он и протянул руку.
Той же самой рукой он выкидывал гнилую тушку, так что пожимать ее я не стал, а вместо этого коснулся края шляпы.
— Тревор Бентли, — отрекомендовался я.
— Рад, что ты меня свинцом не нашпиговал. Хочешь лакрицы?
Он сунул в руку в другой карман и достал оттуда палочку.
Палочка лакрицы напомнила мне о Саре и о том, как мы всегда ели такие конфеты, приезжая в город. Я слегка взгрустнул, но отвлекся, обнаружив, что Элай пользуется лакрицей, чтобы начернить себе губы и язык. Зубы тоже зачернились. До этого я видел, что они были серого цвета, что на истину было не похоже, после смерти такого с человеческими зубами не должно происходить.
— Нет, спасибо, — сказал я, не желая иметь дело с тем, что он подержал в руках. — Не хочу, чтобы у меня язык почернел.
Они оба засмеялись. Элай оторвал кусок лакрицы и принялся жевать.
— Шею гуталином намазал? — поинтересовался я.
Лазарус похлопал меня по плечу:
— Ты слишком шустрый для таких, как мы.
— А как ты сделал лицо такого цвета? — спросил я Элая.
— Пеплом, — ответил тот. Лизнув палец, не обращая внимания, что хватался им за дохлятину из кармана, он провел им по лицу, стирая серый налет. Под ним обнаружилась румяная кожа. Элай разулыбался так, будто открыл мне тайну мироздания.
— Вы, парни, безусловно решили сыграть со мной довольно злую шутку.