– Ты чо такой некультурный, дядя? – Парень дал ему пинка и, прежде чем ошарашенный Кулагин успел что-либо сделать, резво сбежал по ступеням в зев перехода. Напоследок продемонстрировав руку с выставленным средним пальцем.

– Ах ты… Скотина малолетняя!

Озираясь по сторонам в поисках чего-нибудь или кого-нибудь, на кого можно было бы излить кипящую внутри злобу, Кулагин зацепил взглядом маковку часовни. Как-то сразу попустило. Даже стыдно стало.

– Господи-прости, – перекрестился смятой в ладони пачкой.

«Отчего люди такие злые? – думал Кулагин, поднимаясь в лифте на свой этаж. – Готовы друг другу глотки грызть из-за любой ерунды…»

«А сам-то?.. – подначил внутренний голос. – Типа образец поведения? Идеальный муж и отец, да?»

Голосок был ехидный, мерзенький. Интонацией напомнил ему Катюху.

Эх, Катя…

– В жопу Катю.

В месяцами не знавшей уборки, никогда не проветриваемой квартире стоял кислый запах. По плинтусу запыленной прихожей полз по своим делам таракан. Кулагин скинул обувь и, не раздеваясь, прошел в единственную комнату, служившую ему и спальней, и столовой, и местом для развлечений. Выставил на столе перед монитором пиво, положил сигареты рядом с доверху забитой бычками пепельницей. Пакет с чипсами бросил на пол, куртку кинул прямо на незаправленную постель, сам рухнул следом. Нащупал в ворохе грязного белья пульт, нажал кнопку.

По заляпанной жирными пальцами «плазме» катил красно-белый паровоз, мигая разноцветной гирляндой, оплетшей вагоны и трубу. Из динамиков донеслась знакомая, до отвращения приторная рождественская песня про «праздник к нам приходит».

– В жопу праздники, – сказал Кулагин, отключив телевизор.

И чуть не заплакал от бессильной ярости. От чувства собственной, никому на этом свете ненужности.

«Я ведь не такой плохой… Я вот Милку люблю, алименты – ну пусть не всегда, но когда могу – плачу́… Котов во дворе тоже вот подкармливаю… В церковь, может, и редко хожу, но свечки завсегда ставлю… За что мне вот такое вот все, за что мне жизнь такая пропащая?..»

Уткнулся лицом в наволочку. Наволочка воняла застарелым потом. Настроение было ни к черту, и Кулагин знал лишь два способа, как его можно поправить.

Первый из них он сразу отмел: звонить дочке бессмысленно. Спасибо, назвонился уже, опять Катюха трубку схватит и будет орать про отцовские и приставов.

«В жопу Катюху».

Этой, последней, мысли Кулагин дал задержаться в голове, покатал ее, как сладкий леденец, под языком. В жопу. В задницу, раком. Так, чтобы за волосы, чтоб спина выгибалась, как когда-то…

Кулагин переместился с кровати за стол, включил компьютер.