То есть если не считать боли. Боль не позволила ему предаться ностальгии.

Изо всех сил пытаясь пошевелить конечностями, Гарри попытался посмотреть вниз, но что-то сдавило его голову у шеи. Он смутно вспомнил мистера Робертсона, шлепнувшего рулон клейкой ленты на стойку и, наконец, Гарри по-настоящему ужаснулся своему затруднительному положению.

- Что за хрень? Почему я не могу пошевелиться?

Оглянувшись через плечо, мистер Робертсон резко встал, выглядя одновременно встревоженным и довольным, одетый в нелепый рождественский джемпер с воротником, выглядывающим из-за выреза. Мужчина улыбнулся.

- Ты очнулся. Добро пожаловать в нашу скромную обитель.

Его жена выглядела так, словно только что вышла из телевизионного шоу 50-х годов - в клетчатом платье на пуговицах с бежевыми нейлоновыми чулками, жемчугом и простым белым фартуком. Миссис Робертсон взяла с кофейного столика хрустальный бокал и графин, наполненный сливочно-желто-белой жидкостью.

- Не хотите ли немного гоголя-моголя?

- Нет, я не хочу... - Гарри вспомнил, что ему необязательно культурно себя вести. - Что вы со мной сделали?

Джин Робертсон поставила графин и одарила его жалостливой улыбкой.

- Расслабьтесь, мистер Мэйтленд. Вам дали сильное успокоительное, но вы очень тяжело ранены. Бороться не в ваших интересах.

Эрик озабоченно посмотрел на жену.

- Ты не думаешь, что я ударил его слишком сильно?

Она резко ответила:

- С ним все будет в порядке.

- Что, если он парализован?

- Он не парализован, Эрик. Вы парализованы, мистер Мэйтленд?

- Я не... - Гарри проглотил комок в горле. - Почему вы делаете это со мной?

- Вы верите в Бога?

Гарри рассмеялся, несмотря на обстоятельства. Ничего не мог с собой поделать, правда.