Он потянулся вниз одной рукой, его пальцы были соединены проволокой с костяшками пальцев и свисали веревочными нитями кожи. Оно было огромным и мясистым, изуродованным, и оно вцепилось в Крила. И ощущение этого... как будто его окружили холодные внутренности мертвой рыбы... Он почувствовал, как внутри шевелятся личинки.

- Ты охотился за смертью всю свою жизнь, - сказало оно ему, открыв распухшие черные губы, обнажив блестящие желто-серые зубы. - Теперь настал черед смерти охотиться за тобой, и она нашла тебя.

- Прошу...

Смерть полезла в его сумку и вытряхнула коллекцию фотографий смертей ему на голову.

- Милосердие? - выдохнуло оно. - На этом этапе? Серьезно, Крил. Я ожидала большего. Я сбросила свой саван, чтобы раскрыть свою истинную природу... Может быть, в этот час ты сделаешь то же самое... покажи нам упыря внутри... обнажи его, чтобы мы могли позлорадствовать над его невыносимым уродством...

- Боже милостивый... Просто дай мне жить, - всхлипнул Крил. - Пожалуйста, просто дай мне жить...

Но у существа были другие намерения. Оно преследовало его уже некоторое время, и это был перекресток их судеб, которые были переплетены с самого начала, с того момента как Крил ступил на свое первое поле битвы, увидел свой первый изуродованный труп и сделал первую фотографию для своего частного морга.

- Ты пришел увидеть и узнать, - сказало оно ему. - Теперь ты УВИДИШЬ и скоро УЗНАЕШЬ...

Затем, не колеблясь, оно отпустило его, ухватилось за несколько ниток из шва на груди и, как ребенок, развязывающий шнурок на ботинке, распустило их, и Крил закричал, когда то, что было внутри, хлынуло наружу скользкой струящейся рекой, которая накрыла его, окутала, утопила в дымящемся, извивающемся море могильных личинок. Они заполнили траншею, поднимаясь и прорываясь над мешками с песком, и он боролся в их глубинах, как пловец, нырнувший в последний раз. Его пальцы пробили поверхность извивающегося, ядовитого моря, но не более того. Они были у его глаз, в ушах, в ноздрях и давили через расщелину на заднице. Его рот открылся в безумном крике, и они потекли по его горлу, наполняя его, затыкая ему рот, погружая его в отвратительные глубины склепа, удушая его смертью, которую он искал и, наконец, сделал своей.