Дилан положил на стол нож и вилку, тронутый до глубины души щедростью хозяина дома.

– У меня нет слов, чтобы выразить нашу благодарность. Вы… исключительная личность.

– О благодарности больше ни слова, – отрезал Пэриш. – Не хочу ничего слышать. Вы тоже исключительная личность, Дилан. И вы, Джилли, и вы, Шеп.

– Вкусно.

– Мы отличаемся от всех остальных мужчин и женщин и уже никогда не станем такими, как люди вокруг нас. Мы – не лучше, просто другие. И нигде в мире ни один из нас не будет теперь чувствовать себя как дома, кроме как здесь, вот в этой компании. С этого дня наша цель, и мы должны приложить все силы, чтобы не потерпеть неудачу, – использовать нашу исключительность для того, чтобы изменять мир к лучшему.

– Мы должны идти туда, где мы нужны, – согласился Дилан. – Никаких перчаток, никаких колебаний, никакого страха.

– Страх-то будет, – не согласилась Джилли, – но мы ему не поддадимся.

– Хорошо сказано, – похвалил ее Дилан.

Когда Линь вновь наполнял их бокалы «Каберне», над озером Тахо на большой высоте пролетел самолет, возможно держа курс на аэропорт Рено. Если бы тишина над озером нарушалась не только едва слышным плеском воды о борт, они, наверное, и не услышали бы доносящийся с высоты мерный шум реактивных двигателей. Подняв голову, Джилли увидела, как крошечный силуэт самолета пересекает лунную поверхность.

– За одно, впрочем, я благодарен нашему злодею, – нарушил возникшую паузу Пэриш. – Нам не придется проектировать, строить и использовать этот чертов Бэтплан или Бэтмобиль[49].

Дружный смех приятно обласкал слух.

– Нести мир на своих плечах, возможно, окажется не так уж и трудно, – решил Дилан, – при условии, что мы сможем и веселиться.

– Веселья должно быть много, – заявил Пэриш. – Я на этом настаиваю. И, думаю, не нужно нам брать глупые вымышленные имена с героическим флером. Я вот взял, а теперь многое отдал бы, чтобы отказаться от него.

Джилли замялась, отпила вина, потом все-таки спросила:

– Разве Пэриш Лантерн[50] – не ваше настоящее имя?

– Да разве кого-то могут так назвать? Теперь, конечно, я по всем документам Пэриш Лантерн, но родился Горацием Блугернадом. Еще подростком мне хотелось работать на радио, и я уже тогда знал, какую хочу создать программу. Выходящую в эфир ночью и связанную с таинственным и непознанным. Вот я и решил, что псевдоним Пэриш Лантерн очень мне подойдет, поскольку это старинное английское название для луны, лунного света.

– Ты делаешь свою работу при свете луны, – произнес Шеп, но уже без той душевной боли, которая раньше наполняла эти слова, словно теперь они означали для него что-то новое.