- Боже, - выдохнула она.

- Что?

- Они нас попросту разорвут.

- Нет, если мы откроем огонь.

- По пятнадцати, а то и двадцати людям?

- Мы можем это сделать.

- Но они просто дети. Некоторые из них даже младше нас.

- То есть, лучше будет позволить им... Возможно, они не будут... ладно, но... Мы могли бы попробовать укрыться этим брезентом...

- Подожди. Нет. Я кое что придумала. Снимай свою одежду.

- Что?

- Они не убьют нас, если подумают, что мы мертвы.

Пока толпа, визжа, смеясь и улюлюкая, обрабатывала бродягу в пятидесяти или шестидесяти футах от них, Барбара с Питом в кузове пикапа пытались избавиться от одежды. Несколько раз Барбара поглядывала на Пита. Он уже почти закончил, и ни разу на нее не посмотрел.

Он, не переставая, продолжал бормотать: "Господи" и, "О, Боже".

Раздевание, казалось, длилось целую вечность.

- Готово, - наконец, выдохнул Пит.

Барбара посмотрела на него:

- Трусы тоже.

- О, черт.

Лежа на спине, Барбара, насколько позволяла длина рук, спустила свои трусики, после чего, барахтая ногами, стянула их окончательно, сунула под кусок брезента и повернулась на бок. Теперь ее сумочка и большинство одежды громоздились между их телами. Пит лежал на боку, лицом к ней, прижимая к себе винтовку, упирающуюся прикладом в гениталии. Он раскраснелся и весь дрожал.

- Нужно спрятать все под брезент, - прошептала Барбара. - Кроме пушек. И этого, - oна подняла свою джинсовую сумочку. Вместе, они начали проталкивать кучу одежды вниз. Вдоль талий, вдоль бедер. Когда та оказалась вне досягаемости рук, они продолжили делать это коленями и ступнями. Вскоре вся одежда исчезла под брезентом.