Мое отчаяние, мое безумие, моя самоубийственная беспомощность отступили, исчезли, как исчезает утренний туман на Ниле перед рассветным солнцем. Я почувствовал внезапную радость человека, который, преследуемый кошмарными демонами, просыпается перед золотым рассветом.
Мое отчаяние, мое безумие, моя самоубийственная беспомощность отступили, исчезли, как исчезает утренний туман на Ниле перед рассветным солнцем. Я почувствовал внезапную радость человека, который, преследуемый кошмарными демонами, просыпается перед золотым рассветом.
Наконец, луч света упал на мое лицо.
Наконец, луч света упал на мое лицо.
- А, мой друг! - воскликнул Магед. - Всегда ты был исследователем. Я думал, что никогда не найду тебя.
- А, мой друг! - воскликнул Магед. - Всегда ты был исследователем. Я думал, что никогда не найду тебя.
- Ты, конечно, не торопился.
- Ты, конечно, не торопился.
- Я ходил за веревкой. – Он сбросил ее вниз, и она, размотавшись, упала на дно колодца. - Поднимаешься? - спросил он.
- Я ходил за веревкой. – Он сбросил ее вниз, и она, размотавшись, упала на дно колодца. - Поднимаешься? - спросил он.
- Ты один?
- Ты один?
- Конечно.
- Конечно.
- Тогда закрепи веревку и спускайся. Я нашел кое-что, что ты должен увидеть.
- Тогда закрепи веревку и спускайся. Я нашел кое-что, что ты должен увидеть.
Через несколько мгновений я увидел, как мой молодой друг спускается по веревке. Он поспешил ко мне. Его радость при встрече была такова, что он обнял меня.
Через несколько мгновений я увидел, как мой молодой друг спускается по веревке. Он поспешил ко мне. Его радость при встрече была такова, что он обнял меня.
- Я должен был снести тебе голову, - сказал я ему, ухмыляясь.
- Я должен был снести тебе голову, - сказал я ему, ухмыляясь.