Изабелла уже не владела своим телом, боль была такой чудовищной, что она уже ее не чувствовала, у нее уже не было нервных окончаний, чтобы воспринимать боль. Последнее, что она сделала, последнее усилие воли – закрыла глаза и увидела теплый летний день, толстяка в гавайской рубахе с клюшкой для минигольфа, его не менее толстую жену, крутящую в руке два белых мяча, и прыгающую на батуте тоненькую, как тростинка, девочку. Запах фритюра из киоска.

Фритюр.

Вот оно – правильное слово. Фритюр. Не сожжена, а сварена в раскаленном масле. Отслоившаяся кожа, белые глаза…

Изабелла посмотрела на свои руки – загорелая кожа, покрытая легким светлым пушком. Потрогала лицо: губы, скулы – все на месте, но отек исчез. Провела языком по губам и почувствовала слабый вкус соли.

– О, дьявол…

Изабелла открыла глаза.

То самое место, где стояли их четыре кемпера. Но их нет, они исчезли, и ничто не появилось на их месте. Она посмотрела на свои обутые в сандалии ноги и увидела, что они покрыты пеплом. Оказывается, она стоит на огороженной камнями круглой площадке для общественного гриля.

Посмотрели бы на нее остальные – известная фотомодель стоит в куче золы и пытается понять, что с ней произошло. Но странно – кругом полно народа, а на нее никто даже не смотрит. Словно бы она невидима.

А может быть, так и есть. Такое предположение ничуть не более странно, чем все, что произошло в этот день.

Она посмотрела на девочку-былинку. Та без устали прыгала на батуте и радостно хлопала в ладоши. Внезапно повернула голову и с интересом посмотрела на Изабеллу. Их глаза на секунду встретились, после чего девочка отвернулась и продолжала прыгать с еще большим усердием.

Нет, не невидима.

Люди могут ее видеть, но не хотят. Сознательно или бессознательно. Как будто ее присутствие здесь неуместно, как присутствие какого-нибудь вонючего, опустившегося наркомана. Но почему? Люди же смотрят на нее всегда, где бы она ни появилась.

Она почесала предплечья. Откуда этот зуд? Посмотрела – на обеих руках засохшие корочки длинных, крестообразных порезов. Под обгрызенными ногтями застряли крошки свернувшейся крови. Одна из ран начала слегка кровоточить.

К киоску идет тропинка. Изабелла повернулась на сто восемьдесят градусов – оказывается, тропинка начинается в роще. И еще одна, под прямым углом к первой, – начинается у озера, проходит через то место, где она стоит, и ведет в кемпинг.

Она стоит на перекрестке, и раны на руках зудят.

* * *

Карина, Стефан и Эмиль сидели, обнявшись, у кухонного столика. Изоляция на антресолях пока держится, но в дальнем конце кемпера потолок проело в нескольких местах.