Три часа на операционном столе под руками лучшего хирурга больницы и два литра донорской крови позволили стабилизировать Софию до состояние реанимационной палаты. С новорожденным дела обстояли хуже. Когда девочку достали из материнской утробы, она не дышала. По словам врача, гипоксия длилась достаточно долго — около двадцати минут. Бригада реаниматологов билась за жизнь малышки почти полчаса. И когда врач готов был объявить время смерти, девочка пронзительно закричала, сморщив резко покрасневшее лицо. Но обо всем этом София узнала через несколько дней, когда угроза ее жизни и жизни младенца миновала.

Вот и сейчас, глядя в окно, она вспоминала тот день. Вспоминала свой страх и боль, свою растерянность и волну нежности, когда впервые прижала к груди горячее детское тельце. Радость от того, что Алекс смотрит на дочь с нескрываемой любовью. Радость от того, что они, после стольких лет и попыток, стали настоящей семьей. Радость, которая длилась недолго…

«Так, хватит! Прекрати!» — мысленно одернула себя София и попыталась надеть одну из своих, предназначенных специально для дочери, радостных масок, скрывающих ее раздражение и злость на мужа.

Карина, увидев такую редкую теперь улыбку на материнском лице, тоже улыбнулась и робко обняла ее. София машинально погладила девочку по голове, не испытывая и десятой доли той любви и нежности, которую испытала тогда, в роддоме.

— Давай уже достанем торт, — предложила Карина. — Папа обрадуется, когда ему сразу дадут торт. Потому что зачем есть брокколи и рыбу, если можно сразу съесть торт. Ведь так?

— Наверное, да, — вздохнула София и поплелась к холодильнику.

Карина висела на ней, как ленивец на дереве, из-за этого Софии было тяжело идти. Запутавшись в подоле платья, ногах дочери и домашних туфлях, она потеряла равновесие и едва не упала.

— Да отцепись ты от меня! — раздраженно крикнула она, отрывая дочь от себя, и оттолкнула ее с такой силой, что девочка упала на спину. В тишине раздался громкий удар — это затылок соприкоснулся с полом.

София на мгновение окаменела, всматриваясь в лицо дочери, и кинулась к ней. Девочка лежала на полу и заливалась слезами. Милое личико сморщилось в беспомощном плаче, слезы текли по щекам, грудь вздымалась и опадала.

— Карина, детка, прости меня, прости, — шептала София.

Она ненавидела за себя за эту вспышку гнева и еще больше — за то, что оттолкнула от себя дочь. Чтобы хоть как-то наказать себя, женщина прикусила губу изнутри и сдавливала ее до тех пор, пока не почувствовала привкус крови во рту.

Девочка между тем начала успокаиваться. София утерла лицо дочери подолом платья и, всхлипнув от натуги, поднялась с нею на руках. Карина прижалась щекой к ее щеке.