Когда я была женой «господина доктора», толкающей перед собой корзину с продуктами по улицам Кембриджа, я просто не могла себе представить, что произойдет со мной позже.

Исходя из всего этого, я не могу апеллировать к моей женской интуиции. Запахи дыма, которые я чувствовала, никогда не предвещали огня, а странные звуки, которые я слышала, не предвещали появления грабителей. Все сны с кошмарами о моих детях, как правило, не оправдывались, и я находила их спокойно спящими в своих кроватях. Я так и продолжала бы катиться по гладкому льду, если бы не неожиданно возникшая у моих ног черная трещина. 

Конечно же, в ночь, когда с моим братом случилась беда, я не предчувствовала ничего необычного.

Он начал поздно возвращаться домой, стал опаздывать к ужину. Я, как старшая сестра, лишь упрекала его, но ничего не помогало, и мне пришлось выработать контрмеры: я просила его прийти раньше, чем планировала сама, и когда он приходил, бифштекс был еще горячим. Пока у него была постоянная работа, я звонила днем в его офис, и он заходил ко мне прямо с работы.

Все началось тогда, когда я, переехав на Восток, обнаружила, что Джоэл, уже два года как вернувшийся из Колумбии, успел несколько раз сменить работу. Он работал в одном из журналов, затем составлял энциклопедию, затем работал в издательстве… Потом последовала отчаянная поездка в Марокко, которая истощила его сбережения. Он послал мне телеграмму, и я устроила его возвращение. Он занялся изданием проспектов, и застать его дома было очень сложно. Мне вновь пришлось назначать ему время заранее. К Джоэлу же вернулись его старые привычки. Было уже семь, а он еще не появлялся.

Если говорить о моих чувствах в этот вечер, то в них не было ничего, кроме раздражения. Детей после школы встретил их отец, и, вместо того чтобы пойти с ними на ретроспективную выставку Боннарда в Музей современного искусства, взял их в свою лабораторию, куда из департамента здравоохранения Техаса был доставлен новый вид бактерий. Обычно дети гуляли по стерильной лаборатории, разглядывая инфицированных мышей, время шло, а Тэд занимался своими делами. Но в этом случае бактерии были найдены в теле погибшего человека. Какой-то несчастный охотник набрел на инфицированного кролика: с шубки кролика слетела муха, укусила охотника за лодыжку, а через два дня он был мертв.

Питер просто сгорал от любопытства. Он решил стать микробиологом, как и его отец, но после нашего развода делал вид, что наука его совершенно не интересует. Может Тэду и не доставало теплоты, но он был превосходным специалистом. Его недостаток был моей проблемой, и хоть Питер понимал меня, способности отца будили в нем зависть и желание подражать. Трудно найти что-нибудь более волнующее, чем воспитание сообразительного двенадцатилетнего сына.