Однако… Мастер опять обдумывал историю Эвы: неужели сын намекает, что актриса промыла мозги Служанке? Нет, Эва на такое не способна. Сорин не знает Эву Клермонт так хорошо, как Бенедикт.

Сын словно подслушал его мысли.

«Опасность в следующем: Доун Мэдисон известно, что ее мать жива. Эва выдала себя, а Доун разгуливает на свободе. Мастер, мы же собирались все устроить иначе. Сначала охотница должна попасть к нам и лишь потом встретить мать».

«Сорин, Лимпет на грани краха. Пусть атакует».

«А вдруг нам угрожает не только он? Своей беспечностью Эва могла выдать наше присутствие другим врагам, о которых мы и не догадываемся!»

Бенедикт отрицательно покачал головой. Сегодня он одержал сокрушительную победу, теперь его никому не одолеть. «Доун нам не помешает. Она совсем одна, как и Лимпет».

Сорин помолчал.

— Да, Эва упомянула, что охотница разочаровалась в своем боссе…

— Разочарование приведет Доун в лоно семьи. Нам поможет еще один человек из Верхнего мира — Мэтт Лониган. Ты же знаешь, что я использую его внешность как прикрытие.

Едва Доун появилась в Лос-Анджелесе, как Бенедикт организовал весь этот маскарад. Он мог перевоплощаться в кого угодно, так почему бы не использовать свои возможности в интересах дела? «Мэтт» должен был посеять в душе Доун сомнения и недоверие к коллегам — так все и вышло тогда, когда они встретились на месте убийства Клары Монаган. «Мэтт» ее очаровал и отвел подозрения от настоящих вампиров.

Помощь «Мэтта» была неоценима.

Кроме того, Бенедикт скучал по охотнице. Он придумал, как использовать Доун в интересах Подземелья, и оправдывал растущую привязанность к девушке возможной выгодой. Целый месяц, во время режима строгой изоляции, он мог ей только звонить. Придумать, почему он столь долго отсутствовал, оказалось проще простого.

Все было очень легко!

Участие в спектакле доставляло Мастеру несказанное удовольствие, хотя Сорин и не одобрял его затею. Бенедикт соблюдал стопроцентную осторожность. Сыну пришлось смириться — все эти авантюры пробудили у отца интерес к жизни. Кто оспорит его право жить, как нравится?

Сорин замолчал. Склонив голову, он думал об Эве.

— Ты слишком ей доверяешь, — наконец заметил молодой вампир.

Бенедикт с любовью смотрел на Эву Клермонт, прекрасного белокурого ангела, и сердце Мастера переполняла радость: вот оно, воплощение подлинной красоты! Он не обратил внимания на взгляд, который актриса устремила на Фрэнка, — взгляд, полный жгучего желания. В ее присутствии старый вампир испытывал тот же восторг, какой охватывал его когда-то в храме.