– Но ведь мы приезжаем всего раз в году. Скоро мы вернемся в Нью-Йорк, и ты снова останешься один на целый год. Мне так жаль тебя…
– Я в полном порядке, – дядюшка грустно улыбнулся и подмигнул ей. – Не переживай об этом, детка.
– Урод! – послышался вдруг с улицы крик.
– Шизоид! – раздался еще один возглас, а потом дружный смех.
Повернув головы в сторону криков, они увидели двоих проезжавших по тротуару на велосипедах подростков. Показав дядюшке неприличный жест правой рукой, мальчишки рассмеялись еще громче и умчались дальше. Мила с изумлением посмотрела им вслед, а потом перевела взволнованный взгляд на дядюшку:
– Почему они позволяют себе делать такие ужасные вещи?
Дядюшка, который до этого момента тоже с грустью смотрел вслед удаляющимся мальчишкам, тоже перевел взгляд на Милу и пожал плечами, а в его глазах мелькнул гнев:
– Иногда люди ведут себя именно так.
– Но почему же?
– Ты знаешь… Люди недалеко ушли от животных.
– Что ты имеешь ввиду?
– Я говорю о том, – дядюшка снова посмотрел в ту сторону, куда уехали мальчишки, – что люди ходят в церковь, притворяются хорошими, осуждают преступников и убийц, но сами никогда не упустят возможность сделать плохо тому, кто не в состоянии дать сдачи.
– Разве ты не можешь дать им сдачи?
– Дав им сдачи, я все равно ничему не научу их…
Мила опять ничего не поняла и открыла рот, чтобы снова спросить дядюшку, что он имеет ввиду, но тот догадался об этом и произнес:
– Ты поймешь, что я имею ввиду, когда станешь взрослой.
– Мне так жаль тебя, дядюшка… – Мила подошла к нему и прижалась к его ноге всем телом.
– Не переживай об этом, детка, – грустно ответил дядюшка и погладил ее по голове своей сухой и теплой рукой, а потом спросил. – Тебе понравился леденец?
– Не в леденце дело, дядюшка, – чуть не плача ответила Мила и еще сильнее прижалась к нему. – Я очень хочу, чтобы ты был счастлив…