Политическая обстановка сложилась таким образом, что вместо того, чтобы освобождать себя от «татарского ига», великие князья сотнями принимали выезжих знатных татар на свою территорию. Посредством этого процесса московские правители стали настолько сильно включены в политическую систему Степи, что превзошли в этом своих предков, проводивших зачастую большую часть жизни, курсируя между ханской ставкой и своими владениями.
Таким образом, еще до середины XѴI века, до завоевания Казани и Астрахани, у Москвы уже была своя имперская составляющая, позволяющая ее правителям, не принадлежавшим к династии Чингис-хана по крови, участвовать в борьбе за ордынское наследство на равных со своими татарскими конкурентами.
Между государствами-наследниками Улуса Джучи в ХѴ-ХѴІ вв. сохранялись довольно тесные связи, иногда даже затрудняющие определение степени их суверенности. Д. М. Исхаков отмечал:
Среди боровшихся за доминирование на территории Джучидской империи государств равноправной стороной выступало и постепенно усиливавшееся Московское Великое княжество995.
Среди боровшихся за доминирование на территории Джучидской империи государств равноправной стороной выступало и постепенно усиливавшееся Московское Великое княжество995.
Действительно, Москва была не сторонним участником событий, происходивших в Степи. Она участвовала в позднезолотоордынской «высокой политике» конца ХѴ-ХѴІ вв. на равных с татарскими политиями. Этому способствовали ее давняя включенность в систему Улуса Джучи («русский улус»), личные связи между русскими и татарскими правителями, а также амбиции ее государей. Последний фактор имел особое значение.
Будучи когда-то покорены войсками сына Джучи, хана Бату, и другими Чингисидами, потеряв независимость и в результате этого встав на вторую ступень властной иерархии Дешт-и-Кипчака, московские правители не могли забыть и простить завоевателям данного факта. Поэтому они всячески старались «дружить» с представителями сюзерена — династией Чингис-хана, вначале аккуратно приглашая их к себе «на опочив», затем «поднимая их истому» территориальными пожалованиями и используя их как своих кандидатов в позднезолотоордынской политике, а в конце данного процесса, в начале и в первой половине XѴII в., просто выставляя их на тронных приемах как украшение московского двора.
Формально не обладая правами на наследство Улуса Джучи из-за «нецарского» происхождения своей династии, в явной форме Москва не претендовала на равное соревнование с наследниками Золотой Орды за главенство над другими, однако постепенно набиралась дипломатической хитрости и копила военные силы. В итоге борьба за полное овладение наследием Чингис-хана, бесконечно ведомая некоторыми татарскими ханствами, закончилась победой третьей силы — православного Московского царства, аннексировавшего в 1552–1556 гг. одно за другим Казанское и Астраханское ханства, а в дальнейшем, в конце XѴI века, включившего Сибирь в свои домениальные владения.